© ООО «Издательство «Лепта Книга», оформление, 2011.
* * *
Рождественские рассказы и сказки для детей
Неизвестный автор (пересказ с немецкого)
Христов подарок
I
– Мама! А что, мне Христос взаправду лошадку принесет?!
Мать ласково взглянула на мальчугана:
– Посмотрим, Сереженька, если ты будешь молодцом и паинькой – может быть, и принесет.
В глазенках мальчика светилась радость.
– Мама, и пряник тоже принесет?
– Да, и пряник, только теперь ты пойди свою лошадку спать уложи и не мешай маме работать.
Сережа послушно направился в тот угол комнаты, где он проводил большую часть дня. Там, под стулом, изображавшим «конюшню», проживала нынешняя «лошадь». Существо, называвшееся этим именем, в настоящую минуту заслуживало вполне отправки «на покой» за полной непригодностью к дальнейшей лошадиной службе. Замена его другим, свежим конем была действительно необходима. Старый инвалид потерял на долговременной службе все четыре ноги. Впрочем, еще раньше ног он потерял голову. Поэтому то, что теперь называлось лошадью, было лишь лошадиным туловищем. Но все эти недостатки нисколько не отражались на обращении мальчугана с состарившимся, потерявшим голову конем. Оно оставалось таким же нежным и заботливым, каким оно было в лучшие дни. Сережа закутал теперь верного товарища в свою рубашку и любовно укладывал его спать, укачивая на своих маленьких ручонках и мурлыча вполголоса колыбельную песенку.
– Послезавтра придет Христос, – шептал он коню, – и, если ты будешь паинькой, у тебя будет братец. Спи, лошадка, спи!
Уложив лошадку, мальчик выпил свою вечернюю порцию молока; мама уложила его в кроватку; он в полусне пробормотал слова молитвы и заснул после дневных трудов крепким спокойным сном.
Мать нежно склонилась над малюткой и поцеловала его сперва в усталые глазенки, потом в маленький, похожий на пуговку, носик. Наскоро проглотив свой скудный ужин, она снова, с легким вздохом утомления, принялась за работу. Кропотливая это была работа и тяжелая – по толстому сине-зеленому, цвета морской воды, штофу ей нужно было вышить золотом и разноцветными шелками чей-то большой герб – то ли княжеский, то ли графский. Глаза отказываются служить. Резь в них делает работу почти невозможной. Спину разломило так, что не разогнуться, – а закончить подушку надо сегодня же, не то завтра ничего не получишь за работу; чем тогда жить в праздники?
Сегодня девятый день, как она сидит за этой работою – с утра до поздней ночи. Ах, как ломит голову! Хоть четверть часика передохнуть – наверное, потом лучше станет, и работа спорее пойдет.
Усталая голова опустилась на руки, воспаленные глаза сомкнулись. Мертвая тишина царила в крошечной каморке под самой крышей четырехэтажного флигеля с окнами на задний двор. Мокрый снег ударял в стекла; ветер, резкий и порывистый, проникал в комнату сквозь неплотно пригнанную оконную раму, пытаясь задуть лампу, – Анна Стрелкова ничего этого не замечала. Природа взяла свое, и Анна спала глубоким сладким сном.
Мало-помалу огонь в железной печурке все слабел и наконец совсем потух. В комнате чувствовался холод. Сон Анны стал беспокойнее. Наконец, она проснулась от холода, вскочила спросонья… толчок, треск и звон разбитого стекла, противный, удушливый запах разлитого керосина – и глубокий мрак.
Анна стояла сама не своя от ужаса. Она словно окаменела. Она еще не вполне сознавала, что́ случилось. Прошло несколько минут, прежде чем она пришла в себя и поняла, что не сон видит, что перед нею ужасная действительность. Она бросилась скорее в кухню за спичками и свечкой. Чирк! – свеча зажжена и освещает страшную картину разрушения. Ноги подкосились у мастерицы от горя и ужаса. От лампы остались одни черепки, а дорогая, драгоценная, почти готовая вышивка залита сплошь керосином и усыпана осколками стекла!..
Анна всплеснула руками:
– Боже, как могла я задремать! Господи, что же теперь с нами будет!
Проснувшийся ребенок приподнялся в своей кроватке:
– Мама, не плачь! Христос новую подушку принесет!
Не слушая сына, она на коленях ползала по полу, собирая черепки и осколки.
– Иди спать, мама, – продолжал мальчик, – не нужно так плакать!
Да, теперь она могла спать: больше у нее на сегодня не было никакой работы – и надежды тоже никакой! Крепко обняла она своего малютку, стараясь сдерживать слезы, пока он не заснул. Но после этого долго еще плакала и лишь под утро заснула сама, измученная горем и слезами.
II
– Но ведь это же ужасно, – взволнованно говорил управляющий большим магазином рукоделий знаменитой фирмы «Дольфус М. и компания», вертя в руках обезображенную, дурно пахнувшую вышивку. – Что же теперь делать с этим? Один день только до праздника остался!
Анна стояла перед ним, убитая горем, с опущенными глазами.
– Может быть, это отойдет, если химически вычистить… Я сейчас с этим в красильню сбегаю… – попробовала предложить она.
– Нет, пусть пока здесь останется, а то, пожалуй, та дама, что заказала эту подушку, скажет еще, что мы пустые отговорки придумываем… Но как же это вас, милая, так угораздило?.. Вам, во всяком случае, придется заплатить за все это.
– Заплатить? – Анна побледнела.
– Ну, да, разумеется, а то кто же возьмется возместить убытки, ведь не я же? Может быть, она и отчистится… посмотрим! А, сударыня, сюда пожалуйте! Чем могу служить? – Управляющий устремился к вошедшей даме, шуршавшей своими юбками, и больше даже не взглянул на Анну.
Бедняжка вышла из магазина. На улице валил крупными хлопьями снег. Анна на мгновение остановилась перед громадным зеркальным окном, в котором красовалась роскошная магазинная выставка, и раза два тяжело вздохнула. Какая она жалкая, какая одинокая, всеми покинутая! Она вспомнила своего мужа – уже не первый год он лежит на кладбище. Хорошо ему там! Положили, и спит он себе вечным сном, и нет ему никакого дела и заботы до жены с ребенком, оставленных им на произвол судьбы без гроша. А она вся извелась в постоянной заботе о завтрашнем дне в суровой отчаянной борьбе за кусок хлеба.
Господи, где же ей теперь взять денег? Наступает праздник. Нужно купить что-нибудь Николеньке. Сколько бы ему счастья принесла какая-нибудь пара жалких свечек и горсточка пряников!
Но вдруг она вспомнила о сберегательной кассе. Да, на имя Сережи был положен туда когда-то банковый билет в три рубля. Конечно, это деньги не ее, но она потом вновь сделает такой же вклад на его имя, – а теперь лошадка должна у него быть! Должен же он справить свой праздник, нельзя лишить малыша этой радости. Господь их не оставит! Будет снова работа, она тогда себе в чем-нибудь откажет, только бы его детские надежды теперь не обмануть!
Словно на крыльях полетела Анна за мальчуганом. Сережа был весь поглощен новым интересным занятием. С прутиком в руках он посвящал свою несчастную клячу во все премудрости высшей кавалерийской школы…
– Пойдем, родной мой, погуляем с тобой немного, – сказала Анна сыну. – На улице бабушка-метелица постели вытряхивает!.. Гляди, как перышки летят, – вон их сколько!
«Перышки» очень забавляли Сережу, и он бодро семенил ножонками по глубокому снегу. Вон они остановились перед большим домом, и мальчуган должен был усесться на каменной лестнице и крепко пообещать, что вот так он будет совсем тихонько сидеть, пока мама не вернется, потому что «детям и собакам вход в сберегательную кассу воспрещается».
Малыш устроился, словно у себя дома, состроил серьезную рожицу и всем, кто входил в кассу, рассказывал, что его мама пошла туда, в эти большие двери. Немало мимолетных ласковых взглядов было устремлено в это время на милого ребенка; какой-то пожилой господин даже сунул ему в озябшую ручонку маленькую плитку шоколада. Одним словом, мальчик прекрасно провел время на лестнице до тех пор, пока не вернулась мама и они вместе не отправились в дальнейший путь. Тут ему еще разок-другой приходилось ждать на улице, и он все глазенки проглядел, любуясь на чудесные вещи, выставленные в окошке магазина, перед которым мама велела ему дожидаться. Под конец, однако, у него очень зазябли ножки, и он уже готовился всплакнуть, но как раз в эту минуту вышла мама с большим пакетом в руках, – малыш пощупал его, – и двумя маленькими, один из которых ему даже пришлось нести. Чтобы освободить руки, он сунул шоколад и другие попутно собранные редкости в карман, – замечательный карман, которым он гордился, как подобает настоящему мужчине, – и зашагал весело к дому. Там мама сняла с него сапожки:
– Батюшки! Да у тебя снова подошвам конец пришел! Покажи-ка ноги! Господи, да они у тебя совсем мокрые…
С глубоким вздохом разглядывала Анна новый предмет забот.
– Христос новые принесет, уж ты не беспокойся, – утешал мальчуган свою маму, нежно поглаживая ее лицо липкими от шоколада пальчиками.
– Христос многое мог бы принести, – вдохнула Анна, сжав на мгновение ладонями мучительно бившиеся виски.
Потом она стала готовить обед, что, впрочем, большого труда от нее не потребовало.
– Завтра будет говядина! – сказала она в утешение мальчугану, который, не выпуская из рук остатки коня, вскарабкался на свое место за столом и многознаменательным взглядом посматривал на суп из сушеной зелени и тарелочку жареного картофеля.
– Завтра будет говядина! – утешил Сережа скакуна, поглаживая его своей маленькой ручонкой. – Надо быть паинькой!
Мальчик усердно занялся уничтожением содержимого поставленной перед ним тарелки. Вдруг кто-то позвонил, и он чуть не полетел на пол вместе со стулом – так взволновал его неожиданный звонок.
– Христос, Христос! – кричал малыш, захлебываясь от радостного волнения. – Это Христос звонит!
– Только сиди смирно, милый, – сказала Анна серьезным тоном, – совсем смирно, слышишь, пока мама не вернется! Всегда надо слушаться, и когда мама не видит, тоже надо слушаться, – ведь Боженька всегда тебя видит, милый!
Мальчик разом присмирел.
– А Он разве потом все расскажет? – спросил он вполголоса.
– Да, все, как есть, расскажет.
Мама больше не слышала, что говорил смущенный мальчуган, – ее уже не было в комнате, она бросилась отворять дверь.
Звонил посыльный – молодой самоуверенный малый с лакейской внешностью и с лакейским же шиком одетый. На голове у него красовался кокетливо взбитый кок, а вздернутый нос выражал легкое презрение ко всем на свете. В руках у посыльного был сверток, который он немедленно стал распаковывать. Анна побледнела, увидев перед собой злополучную вышивку в том виде, в котором она оставила ее в магазине.
– Хозяин велел вам передать, что у него были страшные неприятности из-за вас с княгинею N., заказавшей подушку. И вычистить ее тоже нельзя было, не из-за красок. Краски бы выдержали, но вот в самой материи несколько мест совсем попорчено, словно выжжено. Это, должно быть, стеклом горячим спалило от лампы… Вам придется заплатить пятнадцать рублей за приклад.
Анна совсем упала духом. Этого еще недоставало! Восемь… почти девять дней проработать с утра до ночи, ни гроша за это не получить да еще приплатить – шутка ли! – целых пятнадцать рублей! Однако женщина сделала над собой последнее усилие, обещала отработать после праздников причитавшуюся сумму и проводила посыльного до дверей. Больше у нее сил не было. В полном изнеможении она опустилась на табурет, стоявший посреди крошечной кухни, и вновь горько-горько заплакала.
III
Мальчику надоело сидеть тихо, и, как только голоса стихли, он осторожно сполз с высокого стула, прокрался в кухню и неслышно подошел к матери:
– Мамочка!
Но Анна вся ушла в свое горе:
– Иди играть, Сереженька, милый, иди, правда, поиграй… дай маме поплакать! О, эти заботы, эти ужасные заботы! Нет им конца! Все растут и растут!
Ребенок не двигался с места, погруженный в думу: какая-то мысль пришла ему в голову.
– А ты их поливаешь?
– Кого поливаю, детка моя?
– Заботы, мамочка. Ты их поливаешь, поэтому они так скоро растут?
Анна смотрела на мальчика в бессознательном оцепенении.
– Ну, мама, ну ты ведь розу поливаешь, чтоб она росла, – пояснил Сережа свою мысль.
– Да, я их поливаю, – отвечала она, всхлипывая, – смотри, как я их поливаю: горькими-горькими слезами…
Слезы лились из ее глаз неудержимым потоком. Мальчуган постоял еще минутку с печальным видом, потом побежал в свой уголок с жалкими игрушками, порылся там немного и снова вернулся к матери в кухню – на сей раз с видом вполне уверенным.
– Не плачь, мама, не надо, милая, хорошая мама, перестань, – я вот тебе картинку подарю, смотри, какую красивую… с царем…
Анна ласково отвела пухлую ручку, потом охватила маленькое тельце сынишки и с нежностью прижала его к своей груди.
– Не надо! Спрячь свою картинку, потом с ней играть будешь!
– Нет, это мамина пускай будет, мамина! – настаивал Сережа, суя ей в руку «картинку». – Смотри, какой царь красивый нарисован!..
Анне совсем не хотелось слышать ни о каком царе. Она взяла подарок, чтобы куда-нибудь отложить, не глядя. Совершенно случайно взгляд ее упал на скомканную картинку – дрожь пробежала у нее по всему телу; она не поверила своим глазам:
– Господи!.. да что же это… Неужели?!.
Она поднесла клочок бумаги поближе к свету, к глазам, она вертела его во все стороны – клочок бумаги оставался тем, чем он был на самом деле – пятисотрублевым банковым билетом с портретом Петра Великого…
– У меня и другие есть, много, – хвастался мальчуган, гордый успехом придуманного им утешения. – Вот, смотри!
И перед изумленными, еще мокрыми от слез глазами Анны предстало сразу десять «картинок с царем» – пять тысяч рублей, целое состояние!
– Сережа, голубчик! Откуда у тебя эти картинки?
– Нашел! – радостно объяснил тот. – На большой лестнице, у большого дома. Они там лежали, а я их нашел!
Пять тысяч! Да это спасение, избавление от всех забот, надолго, на целые годы! Это – отдых усталому телу, воспаленным глазам, конец душевной муке, покой, мир, верный кусок хлеба!
Какое искушение! Отчего бы ей не оставить у себя этих денег, словно с неба свалившихся к ногам ребенка… Отчего бы ей хотя бы одну или две из этих бумажек не удержать: ведь, если кто-то может пять тысяч рублей носить в сберегательную кассу, этому кому-то, наверное, нетрудно уделить частичку от своего избытка?
Анна поглядела на свое поношенное платье, поглядела на Сережу, на его сто раз заплатанную курточку, вспомнила про разорванные сапожки, разбитую лампу, про квартиру, за которую нечем будет заплатить на днях, про долг г-ну Дольфусу, вспомнила, с какой нуждой ей придется бороться скоро, сейчас же… А здесь перед нею на столе… вот оно – счастье! Вот он – покой!
Она наклонилась к ребенку.
– Сереженька, никто не видел, как ты нашел картинки? – прошептала она охрипшим от волнения голосом. – Никто, ни один человек?
Мальчик покачал своей кудрявой головкой:
– Никто, мама, совсем никто… нет… только… только Боженька!
Анна вся съежилась, словно ее ударили бичом. Сердце у нее захолонуло, еще мгновение – и слезы бы вновь брызнули у нее из глаз. В неудержимом порыве сжала она малютку в своих объятиях.
– Радость ты моя, сокровище мое, ты прав, голубчик! Пусть! Лучше мы с тобой всю жизнь голодать будем, но этого твоя мама не сделает…
Ребенок кивал с серьезным видом, хотя, конечно, не понимал того, что говорила его мама. Главное – мама снова улыбалась и целовала его, и для него все было в порядке.
Потом Сереже нужно было немного поспать после обеда. Мягко взбила ему мама постельку, и он быстро заснул, обнимая свою лошадку.
А бедная Анна тем временем побежала в сберегательную кассу. Едва переводя дух, подошла она к конторке справиться, не заявлял ли кто о потере денег. Конторщик ничего еще не знал, но все же записал фамилию Анны и ее адрес, выдал ей расписку о приеме заявленной ею находки и отпустил женщину с учтивым поклоном.
IV
И вот она уже близится, святая ночь…
Анна вышла ненадолго из дома, чтобы на оставшиеся гроши закупить кое-что из самого необходимого на завтрашний день. Перед уходом она строго-настрого приказала Сереже быть паинькой, так как скоро придет Младенец Христос. Мальчик остался один в квартире, стараясь оправдать надежды матери и весь отдавшись своему делу.
Он совсем не слышал, ни как в дверь несколько раз позвонили, а затем отворили ее, ни как в комнату вошла пожилая дама. Только увидев гостью, Сережа прервал свое довольно странное занятие: он старательно поливал из чашки водой своего несчастного коня.
– Что ты тут творишь, голубчик? – спросила дама.
Он не сразу ответил. Неожиданное появление гостьи так изумило его, что остаток воды вылился ему на одежду; и теперь он в немалом смущении оглядывал свой костюм, беспорядок которого его, видимо, беспокоил.
– Я лошадь свою поливаю! – сказал Сережа, немного оправившись. – У нее головы нет и хвоста, и ушки потерялись, и ножки – теперь пускай снова вырастут!
Дама залилась веселым смехом.
– Ах ты, глупенький! Погляди, как ты вымок! А где же твоя мама?
– Мама у Христоса… А ты не Христос? – спросил он у дамы, задумчиво в нее вглядываясь.
– Нет, я не Христос, – ответила дама, не переставая смеяться. – А ты не тот ли мальчуган, что мои картинки нашел?
– Да! – утвердительно мотнул головой Сережа. – Только мама их унесла; Христос мне другие картинки принесет… Вот я лошадку водичкой поливаю, – продолжал он с жаром, – а мама заботы поливает… И они у нее растут, растут… Знаешь, чем она их поливает?
Дама перестала смеяться и смотрела на ребенка, силясь понять его болтовню.
– Горькими-горькими слезами! – закончил Сережа с бессознательным пафосом свою речь.
Глаза пожилой дамы тоже наполнились «горькими-горькими слезами». Она склонилась к нему и с нежностью привлекла к себе.
– Какой странный ребенок! – шепотом произнесла она.
Потом она встала и встряхнула свое дорогое бархатное пальто, слегка пострадавшее от разлитой воды.
– Передай поклон твоей маме. Я еще приду сюда. Ну, будь здоров, да благословит тебя Господь! До свиданья, мой милый, маленький, мокрый мышонок!
Старая барыня ушла, и Сережа счел небесполезным принять некоторые осушительные меры и, насколько возможно, устранить следы наводнения. Потом пришла мама – такая усталая, печальная. Рассказ мальчугана о «тете», которая была и хотела еще прийти, не произвел на Анну особенно успокоительного впечатления. Сережа не сказал, что тетя спрашивала про найденные ее «картинки», и молодая женщина терялась в догадках, кто бы мог удостоить ее своим визитом. Уж не княгиня ли N., чью подушку Анна испортила? Так ничего и не придумав, Анна решила заняться мальчиком.
– А теперь, Сережа, пойди на кухню, а мама в это время форточку откроет, чтобы мог влететь Ангел и возвестить о пришествии Христа!
У мальчугана от ожидаемого блаженства заблестели глазки, и он послушно удалился из комнаты. Тем временем Анна достала припрятанную в коридоре крошечную елочку, воткнула ее в свободный цветочный горшок, прикрепила к ее веточкам несколько маленьких свечек и пару красных сахарных крендельков, а у подножия елки разложила пряники. Затем настала очередь большого пакета, из которого появился гордый, серый в яблоках, рысак на колесах, честь и слава того магазина-базара, где все вещи продавались по 50 копеек… Когда все было устроено, Анна крикнула в щелку кухонной двери:
– Ну, вот, сейчас прилетит Ангел и придет Христос!
V
Вдруг на лестнице действительно послышались тяжелые шаги. Кто-то поднимался на четвертый этаж… Шаги все ближе, ближе… Резкий звонок раздался как раз в тот момент, когда Анна зажгла последнюю свечку.
Немного перепуганная, она поспешила отворить дверь.
Перед нею стоял чопорный лакей в темной щегольской ливрее.
– Госпожа Анна Стрелкова? – спросил он, снимая шляпу.
Он сделал шаг назад и внес в переднюю великолепную лошадь-качалку, взнузданную и оседланную, как полагается лучшему верховому коню. Даже хлыстик был прикреплен на пуговке сбоку от седла. Затем лакей быстрым движением достал из бокового кармана и передал онемевшей от изумления Анне письмо. И не успела она оправиться и открыть рот, чтобы спросить, что все это значит, – лакея и след простыл.
Ей ничего не оставалось, как внести коня в комнату и поставить рядом с дешевой клячей. Сереже уже не терпелось, и он стуком в дверь напомнил матери о себе. Чтение письма пришлось поневоле отложить.
– Динь-динь-динь! – крикнула Анна, стараясь подражать звонку.
Мальчуган как буря ворвался в комнату, но тотчас остановился, пораженный представившимся ему зрелищем. Несколько секунд глубочайшей тишины и самого сосредоточенного молчания сменились таким диким ликованием, таким взрывом переполнившего грудь радостного чувства, что Анне пришлось даже закрыть уши.
– Эй! Эй! Эй! – кричал Сережа на все лады, в бешеном восторге обнимая арабского коня и целуя его в морду, и в гриву, и в челку.
Не было пределов радости ребенка, и залюбовавшаяся им мать даже на несколько мгновений забыла о письме, принесенном лакеем вместе с лошадью. Наконец, она вспомнила о нем, взяла со стола, вскрыла… – и по мере того, как глаза ее пробегали коротенькую записку, они становились все шире и светлее.
«Милостивая государыня! – значилось в записке. – Вручая вам при сем причитающуюся вам долю находки в размере 500 рублей вместе с моей искреннейшей благодарностью, вызываемой вашим похвальным поступком, прошу вас, вместе с тем, позволить приложить еще небольшую сумму на воспитание вашего милого ребенка. Это уже старуха-мать обращается к вам с такою просьбою: она делится с вами своим излишком. Мысль о том, что сегодня, когда все под сенью елки празднуют Рождество Христово, ей удастся хоть немного облегчить вам гнет забот, делает ее счастливою. Не лишайте ее этого счастья и позвольте ей и на будущее время не забывать вашего милого мальчугана». Внизу стояла подпись известной в городе меценатки.
И вот снова лежат перед Анною «картинки с царем». Три банковых билета – полторы тысячи рублей… Меньше, чем пять, но зато это ее деньги, ее собственные, ее по праву!
Отовсюду был слышен радостный звон колоколов. Анна опустилась на колени и, прижимая к сердцу ребенка, повернулась с ним к образу в углу. По ее бледному лицу снова неудержимо потекли слезы, но в этот раз не горем вызваны они, а радостью, – тихой радостью, полной благодарности к Всевышнему. И торжественно гудели колокола, напевая священный гимн свой, и весь воздух был наполнен их ликующим звоном.
Сережа застыл на минутку в объятиях матери, вдумчиво прислушиваясь к перезвону колоколов. Потом вдруг высвободился из ее рук.
– Мама, мама! А ведь Христос меня очень любит: он мне двух новых лошадок принес! – воскликнул он совершенно неожиданно. – Вот хорошо-то!
— Не волнуйтесь, я буду хорошо себя вести, — пообещала София.
Папа засмеялся и сказал, что в этом никто и не сомневается. Проводив родителей, она решила немедленно приняться за дело. Но, стоило ей закрыть калитку, как на дороге неожиданно появилась незнакомая девочка. Да такая красивая, что глаз не оторвать! Ее белоснежная шубка сияла под лучами яркого зимнего солнца, сапожки блестели от чистоты, а на вязаной белой шапочке весело болтался огромный помпон. Девочка шла и горько плакала, вытирая слезы рукавом.
— Ты что, потерялась? – крикнула незнакомке София.
— Нет, — всхлипнула девочка, — просто со мной никто не хочет дружить!
— А, как тебя зовут? – спросила София.
— Зависть, — прошептала та.
Увидев, что София нахмурилась, она поспешила добавить:
— Вот и ты меня сейчас прогонишь, а я, на самом деле, хорошая! Просто меня все люди с сестрой путают, вот и гонят со двора…
София призадумалась. Она не знала, что у зависти есть сестра. По крайней мере, родители об этом никогда не рассказывали. Может быть, они не знали?.. Тем временем незваная гостья, увидев ее растерянность, стала просить:
— Давай дружить! Хочешь, я расскажу тебе всю правду про нас с сестрой, и ты сама убедишься, что мы с ней совершенно не похожи?
Софии стало любопытно, и она распахнула калитку. Когда девочки вошли в дом, Зависть воскликнула:
— Как же у вас тут вкусно пахнет!
— Это мандарины! Мама целых три кило купила!
— Зачем так много? – изумилась Зависть, — Разве вы столько съедите?
София рассмеялась:
— Нет, конечно! Просто к нам гости приедут. Мои двоюродные сестры – Юлька и Настенька. Вот мы и придумали положить им подарки в красивые пакеты. Каждой достанутся мандарины, шоколад и еще какой-нибудь сувенир. Я пока не знаю, какой именно. Родители сами на ярмарке выбирать будут… Ты, лучше про свою сестру расскажи!
Зависть печально вздохнула:
— Мне неловко говорить о ней плохо, но, с другой стороны, я же не вру… Понимаешь, я – Белая Зависть, а сестру мою называют Черной Завистью. Нас очень часто путают, а мы, ведь, такие разные! Сестренка у меня злая и не любит, когда с людьми что-то хорошее случается. А я, например, очень радуюсь, если кому-то новую игрушку подарили. Просто стараюсь сделать все, чтобы и у меня такаяже появилась. Разве это плохо? По-моему, очень даже хорошо!
София пожала плечами. Она была не уверена, что это, действительно, хорошо. Впрочем, и ругаться с новой знакомой девочке не хотелось.
— Зависть, мне нужно маме с папой открытку нарисовать, так что мне тебя развлекать некогда — сказала София.
— Я в уголке посижу. Не волнуйся, отвлекать тебя не стану! – отозвалась гостья.
Вскоре на листе бумаги появился Вертеп. Яркое фиолетовое небо над ним озаряла немного не ровная, зато большая звезда… София старательно вывела под рисунком надпись: «С Рождеством!» Девочка почти забыла про свою новую знакомую, которая скромно устроилась в сторонке. Малышка сложила открытку и, вдруг, подумала: «Точно родители не знают, что бывает Зависть Черная и Зависть Белая. А, так бы обязательно разрешили нам дружить. Ведь, никакого вреда от этой белоснежной девочки нет. Сидит себе тихонько, никому не мешает».
До самого вечера Зависть рассказывала Софии, какие подарки получат на Рождество ее подружки: Машке подарят огромного плюшевого медведя, Тане достанутся настоящие коньки, а для Людочки купили набор игрушечной посуды. Фарфоровой! Так девочки заболтались, что и не услышали, как папа с мамой вошли в дом.
— Ой, что же будет?! Сейчас меня выгонят! – засуетилась Зависть.
— Не переживай, — стала успокаивать ее София, — я все родителям расскажу. Объясню, что ты Белая!
— Нет, нет, нет, — захныкала Зависть, — я твоих родителей знаю! Когда они были маленькими, я к ним приходила. Они тогда не поверили, что я хорошая, не поверят и сейчас. Мне нельзя им на глаза попадаться!
София огорченно сказала:
— Ладно, давай тогда я тебя через окно выпущу.
Зависть стала переминаться с ноги на ногу, а потом покраснела и призналась:
— Если честно, мне так хочется увидеть, что они твоим сестрам купили… Можно я у тебя под кроватью спрячусь? Мне бы только одним глазочком посмотреть, а потом я уйду!
И, не дожидаясь ответа, гостья проворно юркнула под кровать.
— Дочка, гляди, какая красота! – сказал папа, входя в детскую.
Он поставил на стол две маленькие яркие коробки. София аккуратно открыла одну из них и ахнула от восторга. На бархатистой подушке лежал крохотный стеклянный колокольчик. На его хрупком боку был нарисован Ангел. Малышка сразу поняла: это самый лучший подарок на свете…
— Ты позвони! – улыбался папа.
София взяла сувенир за белую ленточку и слегка качнула. Звук был такой нежный и чистый, что даже мама, выбежав из кухни, радостно всплеснула руками:
— Какую диковинку отыскал наш папа! А я уж собиралась Насте с Юлей обычные деревянные шкатулки купить…
Во второй коробке лежал точно такой же колокольчик, только привязан он был к розовой ленточке. София бережно поставила подарки на полку, а родители вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
— Да уж, — прошептала под кроватью Зависть, — тебе такой колокольчик они точно не купили…
— Это почему? – удивилась девочка.
— Да потому что вряд ли у продавца сразу три одинаковых нашлось! Для тебя они, скорее всего, какие-нибудь варежкивыбрали.
— Варежки – тоже прекрасный подарок! – возразила София.
— Ага, только колокольчик лучше.
С этим малышка поспорить не могла.
— Ладно, не огорчайся, — сказала Зависть, я, так и быть, научу тебя, как сделать, чтобы оба этих подарка тебе достались! Слушай внимательно и запоминай: пойдешь сейчас к маме и начнешь хныкать. Лучше даже заплачь. Скажешь ей, что так тебе эти колокольчики понравились – сил нет с ними расстаться! А, сестрам и мандаринов с шоколадом хватит. Если мама не согласится, тогда начинай громче реветь. И ногами не забывай топать!
Тут Зависть вылезла из под кровати и, внимательно оглядев Софию, махнула рукой:
— Впрочем, ничего у тебя не выйдет. Ты капризничать не умеешь. Но, и это не беда. Возьмем сейчас одну коробочку и бросим ее на пол. Никто даже не догадается, что мы это специально сделали! Зато второй колокольчик тебе точно отдадут! Не станут же родители Насте с Юлей один подарок на двоих дарить.
Тут София увидела, как шубка и сапожки у гостьи стали черными пречерными! И даже шапочка почернела, так что теперь помпон напоминал большущий уголек. Зависть уже протянула свою руку в сторону полки, но София схватила ее за шиворот и рассерженно сказала:
— Ты мне соврала. Нет у тебя никакой сестры! Зависть на свете только одна – Черная. Это ты специально переодеваешься в белую шубку, чтобы людей запутать!
Стала Зависть вырываться, но София ее держала крепко. Девочка храбро распахнула окошко и вышвырнула ее на улицу. Зависть угодила прямо в сугроб и долго в нем барахталась, фыркая от возмущения. А София закрыла окно и принялась точить карандаши. Папе с мамой она открытку нарисовала, а вот сестрам еще не успела. Малышка изо всех сил старалась, чтобы она, как и подарки, получилась самой красивой на свете…
Родители тем временем достали еще одну коробку и спрятали ее в сервант. В ней лежал стеклянный колокольчик на фиолетовой ленточке.
Перепечатка материала возможна только с указанием автора работы и активной ссылки на православный сайт
Рассказы о Рождестве Л. Чарской, Е. Ивановской.
Интересные и познавательные рождественские истории для детей младшего и среднего школьного возраста.
Предание о первой рождественской ёлке
Когда родился маленький Христос, и Дева Мария, спеленавши, положила Его в простые ясли на сено, слетели с неба Ангелы, чтобы посмотреть на Него. Увидевши, как проста и убога пещера и ясли, они тихонько шептали друг другу:
— Он спит в пещере в простых яслях? Нет, так нельзя! Нужно украсить пещеру: пусть она будет как можно красивее и наряднее — ведь в ней спит Сам Христос!
И вот один Ангел полетел искать, чем бы украсить пещеру, на юг. На юге всегда тепло, и всегда цветут прекрасные цветы. И вот Ангел набрал много алых, как заря, роз; лилий, белых как снег; весёлых разноцветных гиацинтов, азалий; набрал нежных мимоз, магнолий, камелий; сорвал и несколько крупных жёлтых лотосов... И все эти цветы он принёс в пещеру.
Другой Ангел полетел на север. Но там как раз в это время была зима. Поля и леса устланы тяжёлым покровом снега. И Ангел, не найдя никаких цветов, хотел лететь назад. Вдруг он увидел печально зеленевшую среди снега ёлку, задумался и прошептал:
— Пожалуй, ничего, что это деревце такое простенькое. Пусть и оно, единственное из всех растений севера, посмотрит на маленького Христа.
И он унёс с собой скромную северную ёлочку. Как красиво и нарядно стало в пещере, когда стены, пол и ясли украсились цветами! Цветы с любопытством заглядывали в ясли, где спал Христос, и шептали друг другу:
— Тс!.. Тише! Он заснул!
Маленькая ёлочка видела такие прекрасные цветы в первый раз и опечалилась.
— О, — сказала она грустно, — зачем я такая некрасивая и простенькая? Как счастливы должны быть все эти чудные цветы! А мне нечем и самой обрядиться в такой праздник, нечем и пещерку украсить...
И она горько заплакала.
Когда Дева Мария увидела это, Ей сделалось жаль ёлку. И Она подумала: «Надо, чтобы все радовались в этот день, не надо, чтобы была грустна эта ёлочка».
Она улыбнулась и сделала знак рукой. И тогда произошло чудо: тихо с неба спустилась яркая звёздочка и украсила собой вершину ёлки. А за нею сошли и другие и разукрасили остальные ветки. Как вдруг светло и весело стало в пещере! Проснулся от яркого света маленький Христос, спавший в яслях, и, улыбаясь, потянулся к сверкающей огоньками ёлке.
А цветы с удивлением смотрели на неё и перешёптывались друг с другом:
— Ах, какая же она стала хорошенькая! Не правда ли, она красивее нас всех?
И ёлочка чувствовала себя вполне счастливою. С тех пор люди украшают каждый год на Рождество ёлки для маленьких детей в память о первой ёлке — той, которая была украшена настоящими звёздами с неба.
В густом бору стоит красивая, пышная, молодая ёлочка... Соседки-подруги с завистью поглядывают на неё: «В кого такая красавица уродилась?..» Подруги не замечают, что у самого корня ёлочки вырос отвратительный, уродливый сук, который очень портит нарядную молодую ёлочку. Но сама ёлочка знает про этот сук, больше того — она ненавидит его и всячески горюет и сетует на судьбу: за что она наградила такой безобразной веткой её — стройную, хорошенькую, молодую ёлочку?
Подошёл сочельник. Дед Мороз с утра нарядил ёлки пышною снежною фатою, осеребрил их инеем — и стоят они разукрашенные, как невесты, стоят и ждут... Ведь сегодня великий день для ёлочек... Сегодня приедут за ними в лес люди. Срубят они ёлочки, отвезут их в большой город на рынок... А там станут покупать ёлочки в подарок детям.
И красавица-ёлочка ждёт своей участи... Ждёт не дождётся, что-то её ожидает?
Вот заскрипели полозья, показались тяжёлые крестьянские сани. Из них вышел мужик в тёплом полушубке, с топором, заткнутым за пояс, подошёл к ёлочке и со всех сил ударил топором по её стройному стволу.
Елочка тихо охнула и тяжело опустилась на землю, шурша своими зелёными ветвями.
— Чудесное деревцо! — произнёс старый лакей Игнат, со всех сторон оглядывая красавицу-ёлочку, только что купленную им на рынке по поручению хозяина, богатого князя, для маленькой княжны.
— Знатная ёлочка! — проговорил он.
И вдруг глаза его остановились на корявом сучке, торчавшем совсем некстати сбоку нашей красавицы.
— Надо сравнять дерево! — произнёс Игнат и в одну минуту отмахнул топором корявую ветку и отшвырнул её в сторону.
Красавица-ёлочка облегчённо вздохнула.
Слава Богу, она избавлена от безобразной ветки, так портившей её сказочную красоту, теперь она вполне довольна собою...
Лакей Игнат ещё раз заботливо оглядел со всех сторон ёлочку и понёс её наверх — в огромную и пышно обставленную княжескую квартиру.
В нарядной гостиной ёлочку окружили со всех сторон, и в какой-нибудь час она преобразилась. Бесчисленные свечи засияли на её ветвях... Дорогие бонбоньерки*, золотые звёзды, разноцветные шары, изящные безделушки и сласти украшали её сверху донизу.
Когда последнее украшение — серебряный и золотой дождь заструился по зелёной хвое ёлочки, двери залы распахнулись, и прелестная девочка вбежала в комнату.
Ёлочка ожидала, что маленькая княжна всплеснёт руками при виде такой красавицы, будет в восторге прыгать и скакать при виде пышного деревца.
Но хорошенькая княжна только мельком взглянула на ёлку и произнесла, чуть-чуть надув губки:
— А где же кукла? Я ведь так просила папа, чтобы он подарил мне говорящую куклу, как у кузины Лили. Только ёлка — это скучно... с нею нельзя играть, а сладостей и игрушек у меня и без неё довольно!..
Вдруг взгляд хорошенькой княжны упал на дорогую куклу, сидевшую под ёлкой...
— Ах! — радостно вскричала девочка, — вот это чудесно! Милый папа! Он подумал обо мне. Какая прелестная куколка. Милая моя!
И маленькая княжна целовала куклу, совершенно позабыв о ёлке.
Красавица-ёлка недоумевала.
Ведь гадкий, так безобразивший её сучок был отрублен. Почему же она — пышная, зеленокудрая красавица — не вызвала восторга в маленькой княжне?
А корявый сучок лежал на дворе до тех пор, пока к нему не подошла худая, измученная повседневной тяжёлой работой бедная женщина...
— Господи! Никак ветка от ёлочки! — вскричала она, стремительно наклонившись над корявым сучком.
Она бережно подняла его с земли, точно это был не корявый сучок, а какая-то драгоценная вещица, и, заботливо прикрывая его платком, понесла в подвал, где снимала крохотную каморку.
В каморке, на ветхой постели, прикрытой старым ватным одеялом, лежал больной ребёнок. Он был в забытьи и не слышал, как вошла его мать с ёлочной веткой в руках.
Бедная женщина отыскала в углу бутылку, воткнула в неё корявую ёлочную ветку. Затем она достала хранившиеся у неё в божнице восковые огарки, принесённые ею в разное время из церкви, старательно прикрепила их к колючей ветке и зажгла.
Елочка загорелась приветливыми огоньками, распространяя вокруг себя приятный запах хвои.
Ребёнок внезапно открыл глаза... Радость засветилась в глубине его чистого, детского взора... Он протянул к деревцу исхудалые ручонки и прошептал, весь сияя от счастья:
— Какая милая! Какая славная ёлочка! Спасибо тебе, родная моя мамочка, за неё... Мне разом как-то легче стало, когда я увидел милое зажжённое деревце.
И он протягивал ручонки к корявому сучку, и корявый сучок мигал и улыбался ему всеми своими радостными огоньками. Не знал корявый сучок, что доставил столько радости бедному больному в светлый Рождественский сочельник.
* Бонбоньерка — коробочка для сластей. (Ред.)
— Подайте, Христа ради, милостыньку! Милостыньку, Христа ради!..
Никто не слышал этих жалобных слов, никто не обращал внимания на слёзы, звучавшие в словах бедно одетой женщины, одиноко стоявшей на углу оживлённой городской улицы.
— Подайте милостыньку!
Прохожие торопливо шагали мимо неё, с шумом неслись экипажи по снежной дороге. Кругом слышался смех, оживлённый говор.
На землю опускалась святая, великая ночь Рождества Христова. Она сияла звёздами, окутывала город таинственной мглой.
— Милостыньку не себе, деткам моим прошу... Голос женщины вдруг оборвался, и она тихо заплакала. Дрожа под своими лохмотьями, она вытирала слёзы окоченевшими пальцами, но они снова лились по её исхудалым щекам. Никому не было до неё дела...
Да она и сама не думала о себе, о том, что совсем замёрзла, что с утра не ела ни крошки. Вся мысль её принадлежала детям, сердце болело за них.
Сидят они, бедные, там, в холодной тёмной конуре, голодные, иззябшие, и ждут её. Что она принесёт или что скажет? Завтра великий праздник, всем детям веселье, а её бедные детки голодны и несчастны.
Что делать ей? Что делать? Всё последнее время она работала, как могла, надрывала последние силы. Потом слегла и потеряла последнюю работу. Подошёл праздник, ей негде взять куска хлеба.
Ради детей она решилась, в первый раз в жизни, просить милостыню. Рука не поднималась, язык не поворачивался. Но мысль, что её дети хотят есть, что они встретят праздник голодные, несчастные, — эта мысль мучила её. Она готова была на всё. И за несколько часов ей удалось набрать несколько копеек.
«Милостыньку, добрые люди, подайте! Подайте, Христа ради!»
И словно в ответ на её отчаяние, неподалеку раздался благовест ко всенощной. Да, надо пойти помолиться. Быть может, молитва облегчит её душу. Она помолится усердно о них, о детях. Неверными шагами доплелась она до церкви.
Храм освещён, залит огнями. Всюду масса людей, у всех весёлые довольные лица. Притаившись в уголке, она упала на колени и замерла. Вся безграничная, материнская любовь, вся её скорбь о детях вылилась в горячей молитве, в глухих скорбных рыданиях. «Господи, помоги! Помоги!» — плачет она. И кому, как не Господу, Покровителю и Защитнику слабых и несчастных, вылить ей всё своё горе, всю душевную боль свою? Тихо молилась она в уголке, и слёзы градом лились по бледному лицу.
Она не заметила, как кончилась всенощная, не видела, как к ней подошёл кто-то.
— О чём вы плачете? — раздался за ней нежный голосок.
Она очнулась, подняла глаза и увидала перед собой маленькую, богато одетую девочку. На неё с милым участием глядели ясные детские глазки. Сзади девочки стояла старушка-няня.
— У вас горе? Да? Бедная вы, бедная! — Эти слова, сказанные нежным, детским голосом, глубоко тронули её.
— Горе! Детки у меня голодны, с утра не ели. Завтра праздник такой великий...
— Не ели? Голодны? — На лице девочки выразился ужас. — Няня, что же это? Дети ничего не ели! И завтра будут голодны! Нянечка! Как же это?
Маленькая детская ручка скользнула в муфту.
— Вот, возьмите, тут есть деньги... сколько, я не знаю... покормите детей... ради Бога... Ах, няня, это ужасно! Они ничего не ели! Разве это можно, няня?
На глазах девочки навернулись крупные слёзы.
— Что ж, Манечка, делать! Бедность у них! И сидят, бедные, в голоде да в холоде. Ждут, не поможет ли им Господь!
— Ах, нянечка, мне жаль их! Где вы живёте, сколько у вас детей?
— Муж умер — с полгода будет. Трое ребят на руках осталось. Работать не могла, хворала всё время. Вот и пришлось с рукой по миру идти. Живём мы недалеко, вот тут, в подвале, на углу, в большом каменном доме купца Осипова.
— Няня, почти рядом с нами, а я и не знала! Пойдём скорее, теперь я знаю, что надо делать!
Девочка быстро вышла из церкви в сопровождении старухи.
Бедная женщина машинально пошла за ними. В кошельке, который был у неё в руках, лежала пятирублёвая бумажка. Забыв всё, кроме того, что она может теперь согреть и накормить своих ребяток, она зашла в лавку, купила провизии, хлеба, чаю, сахару и побежала домой. Щеп осталось ещё довольно, печку истопить ими хватит.
Она бежала домой изо всех сил.
Вот и тёмная конурка. Три детские фигурки бросились к ней навстречу.
— Маменька! Есть хочется! Принесла ли ты? Родная!
Она обняла их всех троих.
— Послал Господь! Надя, затопи печку, Петюша, ставь самовар! Погреемся, поедим, ради великого праздника!
В конурке, сырой и мрачной, наступил праздник. Дети были веселы, согрелись и болтали. Мать радовалась их оживлению, их болтовне. Только изредка приходила в голову печальная мысль — что же дальше? Что дальше будет?
— Ну, Господь не оставит! — говорила она себе, возлагая всю надежду на Бога.
Маленькая Надя тихо подошла к матери, прижалась к ней и заговорила.
— Скажи, мама, правда, что в Рождественскую ночь с неба слетает Рождественский Ангел и приносит подарки бедным детям? Скажи, мама!
.jpg)
Мальчики тоже подошли к матери. И, желая утешить детей, она начала им рассказывать, что Господь заботится о бедных детях и посылает им Своего Ангела в великую Рождественскую ночь, и этот Ангел приносит им подарки и гостинцы!
— И ёлку, мама?
— И ёлку, детки, хорошую, блестящую ёлку! В дверь подвала кто-то стукнул. Дети бросились отворять. Показался мужик, с маленькой зелёной ёлкой в руках. За ним — хорошенькая белокурая девочка с корзиной, в сопровождении няни, нёсшей за ней разные свёртки и пакеты. Дети робко прижались к матери.
— Это Ангел, мама, это Ангел? — тихо шептали они, благоговейно смотря на хорошенькую нарядную девочку.
Ёлка давно стояла уже на полу. Старуха-няня развязала пакеты, вытащила из них вкусные булочки, кренделя, сыр, масло, яйца, убрала ёлку свечами и гостинцами. Дети всё ещё не могли прийти в себя. Они любовались на «Ангела». И молчали, не двигаясь с места.
— Вот вам, встречайте весело Рождество! — прозвучал детский голосок. — С праздником!
Девочка поставила на стол корзину и исчезла, прежде чем дети и мать опомнились и пришли в себя.
«Рождественский Ангел» прилетел, принёс детям ёлку, гостинцы, радость и исчез, как лучезарное виденье.
Дома Маню ждала мама, горячо обняла её и прижала к себе.
— Добрая моя девочка! — говорила она, целуя счастливое личико дочери. — Ты отказалась сама от ёлки, от гостинцев и всё отдала бедным детям! Золотое у тебя сердечко! Бог наградит тебя.
Маня осталась без ёлки и подарков, но вся сияла счастьем. Она в самом деле походила на Рождественского Ангела.
С детства все дети обожают Новогодние и Рождественские праздники — особый уютный период, когда можно мечтать и верить в чудеса, а вокруг царит сказочная атмосфера. Если наступление Нового Года всегда интересно и понятно, то история Рождества для детей часто бывает достаточно запутанной. Поэтому очень важно правильно рассказать детям, что же мы празднуем в этот день, и какое таинственное событие произошло первого Рождества. Детскими психологами и педагогами раннего развития доказано, что лучшим способом подачи информации для детей сказка. Поэтому попробуйте прочитать своим малышам интересную и познавательную историю хорошего рождественского ангела.
История перед Рождеством: о чем рассказал рождественский ангел
Приближалось Рождество. За окнами кружили маленькие пушистые снежинки, в доме чувствовался вкусный аромат кути и вареников, мама завершала последние приготовления на кухне, а маленький Ваня читал Ночь перед Рождеством. История про скупого Скруджа к тому времени уже была прочитана и отложена, а знаменитая «Рождественская шкатулка» еще ждала своей очереди. Как видим, в этом году Ваня решил как следует приготовиться к Рождеству, запланировав прочитать как можно больше книг об этом празднике, а также посмотреть много тематических фильмов. Ему очень хотелось узнать, что именно мы празднуем в этот день, однако праздник приближался, а тайна оставалась неразгаданной. Мальчик загрустил и отложил книгу. Вдруг его взгляд остановился на небольшой елочной игрушке — это был красивый ангел, который держал в руках звезду.
— Вот кому точно известна настоящая история Рождества Христова! — Для детей важно верить в чудеса, поэтому Ваня сказал эти слова почти на полном серьезе, хотя потом сам засмеялся со своей наивности.
Каково же было его удивление, когда маленький игрушечный ангелочек ответил ему:
— Конечно знаю! Ведь это именно я зажигал яркую рождественскую звезду, которая рассказала миру о рождении Спасителя!
— О чьем рождении? — Переспросил удивленный мальчик. Он изо всех сил пытался убедить себя, что все, что происходит, ему просто снится. Ведь с каких это пор елочные игрушки умеют разговаривать? Но его хорошо и нежное сердце подсказывало ему прислушаться к словам маленького ангела и поверить в сказку. Ведь на пороге Рождество.
— Если тебе интересно, — продолжил ангелочек, — я поделюсь этой увлекательной историей с тобой.
— Конечно! Я так мечтал узнать, о том, что же произошло в ночь перед Рождеством, почему этот праздник такой особенный, — сказал Ваня, совсем забыв, что еще мгновение назад он сомневался в реальности происходящего.
— Тогда усаживайся поудобней и слушай.
Рождество: история праздника для детей
Это было много лет назад. Больше 2000! Людям в те времена жилось трудно, поэтому они верили, что однажды на землю придет Спаситель, который сможет изменить их жизнь к лучшему, и освободить из неволи. И вот этот день настал. Тогда я еще был совсем маленьким ангелом и мало что понимал, но зато хорошо запомнил ту знаменательную ночь.
Все ангелы, живущие на небе очень переживали и готовились к чему-то грандиозному. А мне поручили всего лишь зажечь звезду. Сначала я загрустил, ведь в этом не было ничего интересного — звезды я зажигал каждую ночь: большие и маленькие. Но тогда старший ангел объяснил, что это будет необычная звезда — именно она должна возвестить миру о рождении Мессии.
После того, как на небе засияла чрезвычайной ясности звезда, ангельский хор спустился на землю и начал петь песни, что превозносили родившегося Спасителя мира. Я с непреодолимым интересом пробрался вперед, чтобы тоже увидеть этого смелого героя, который собрался спасти весь мир. Каково же было мое удивление, когда перед моими глазами оказался не величественный дворец и рыцарь на белом коне, а небольшие ясли с маленьким ребенком. Я снова загрустил, но старшие ангелы объяснили мне, что этой ночью родился не просто ребенок, а надежда всего человечества. Надежда на лучшую жизнь, справедливость и победу добра!
Ваня был очень счастлив. Теперь он знал, что празднуют каждого Рождества.
Ми створили більше 300 безкоштовних казок на сайті Dobranich. Прагнемо перетворити звичайне вкладання спати у родинний ритуал, сповнений турботи та тепла. Бажаєте підтримати наш проект? Будемо вдячні, з новою силою продовжимо писати для вас далі!
До начала долгих новогодних каникул осталось совсем немного, а у вас работа, подготовка к праздникам, выбор подарков, и совершенно нет времени отдохнуть, а может быть нет и того «новогоднего настроения», о котором все столько говорят.
Не печальтесь! Мы подобрали для вас короткие рассказы и повести любимых авторов, которые и настроение улучшат, и времени много не отнимут. Читайте на бегу и радуйтесь Новому году и Рождеству!
«Дары волхвов ».
14 минут
Читатели знают это рассказ едва ли не наизусть, но все равно год от года вспоминают о нем в канун Рождества. История о двух «глупых детях», пожертвовавших самыми дорогими вещами ради друг друга, вдохновляет нас уже больше века. Мораль ее такова: каким бы бедным ты ни был, любовь делает тебя и богатым, и счастливым.
«Новогодний праздник отца и маленькой дочери ».
11 минут
Совсем коротенькая и светлая история о человеке, потратившем лучшие годы жизни на какой-то неведомый читателю труд и не заметившем, как выросла его дочь.
В «Новогоднем празднике...» чувствуется холод и безнадежность, которые сам автор испытал в нетопленой петербургской комнате в страшном 1922 году, но есть и то тепло, которое могут подарить только близкие люди. В случае с героем Грина - это его дочь, Тавиния Дрэп, а в случае с самим писателем - его жена Нина Миронова.
«Ангелочек».
25 минут
Саша - тринадцатилетний подросток из бедной семьи, взбалмошный, озлобленный, привыкший терпеть побои и оскорбления. В канун Рождества его приглашают на елку в богатый дом, где мальчишку окружают чистенькие и счастливые дети хозяев. Вдобавок к этому он видит первую любовь отца. Женщину, которую тот до сих пор помнит.
Но в Рождество, как мы помним, случаются чудеса, и сердце Саши, которое до сих пор сжимали железные тиски, тает при взгляде на игрушечного ангелочка. В один миг исчезает его привычная грубость, враждебность и черствость.
«Елка». Туве Янссон
15 минут
Очаровательная история о неведомых науке, но столь любимых муми-троллях. На этот раз Туве Янссон описала, как знакомая читателям семейка отпраздновала Рождество. Не зная, что это такое и как его отмечают, муми-семейство умудрилось устроить настоящий праздник с елкой и подарками для кнуттов (еще более загадочных зверьков).
Рассказ, конечно, детский, но и взрослым под Новый год тоже будет приятно его перечитать.
«Юбилей». Наринэ Абгарян
20 минут
Реалистичный рассказ, лишенный даже намека на волшебство, приводит, тем не менее, к самым радостным предновогодним мыслям. «Юбилей» - это история дружбы, старой и только что приобретенной, разрыва с неприятным прошлым и надежды на выполнение всех обещаний, данных с наступлением Нового Года.
«Не только под рождество ».
30 минут
Ложка дегтя в нашу бочку меда: сатирический рассказ о том, как Рождество вдруг стало ежедневной невыносимой пыткой. При этом, вся суть праздника, его религиозный и нравственный подтекст сошли на нет из-за любви людей к «мишуре». Шедевр от лауреата Нобелевской премии по литературе Генриха Бёлля.
« ».
1 час, 20 минут
О том, что кузнецу Вакуле ради черевичек Оксаны пришлось пойти на сделку с самим чертом, знают и взрослые, и дети. «Ночь перед рождеством» - самая светлая, смешная и атмосферная вещь в гоголевском цикле «Вечера на хуторе близ Диканьки», поэтому не сочтите за труд, отведите полтора часа ради удовольствия провести время с любимыми героями.