Древнекитайский мудрец Конфуций говорил, что все добродетели имеют своим источником этикет. Предыстория этикета, формирование в социуме норм приличий, манер поведения в обществе заключены в традициях и обычаях этноса, своеобразии культурноисторического развития народа. Культура всегда подразумевает сохранение предшествующего опыта. Поэтому осмысление традиций этикета, их изучение и преемственное использование в жизни людей третьего тысячелетия позволят избежать распространения нигилизма и радикализма в обществе.
Традиция - это передача в течение длительного времени - от поколения к поколению - таких элементов социального и культурного наследия, как общественные установки, нормы поведения, ценности, обычаи, обряды, ритуалы. Традиции являются тем механизмом, с помощью которого общество, коллективы вносят свои ценности и нормы в сознание людей. Они стабилизируют общество, жизнь отдельного коллектива . Например, традициями как европейских, так и восточных народов предусмотрено получение женихом приданого невесты. Приданое, читаем в словаре В.И. Даля, - «богатство невесты, что за нею идет по наследству, или в дар от родных; женино имущество» . Оно выставлялось на всеобщее обозрение с тем, чтобы любой мог увидеть ценности, которые получали жених и невеста после свадьбы. В русском языке поныне сохранились пословицы: «Верь приданому после свадьбы», «Приданое - в сундуке, а дурак - на руке». Для перевозки приданого снаряжали поезд, т.е. ряд повозок, следующих одна за другой. Чтобы подчеркнуть богатство приданого невесты, более или менее тяжелые вещи раскладывались на несколько повозок. Поезд двигался по самым многолюдным улицам, останавливаясь на перекрестках. Во время переноса приданого собравшиеся гости, родня жениха и невесты с вещами в руках отплясывали на улице, невзирая даже на дурную погоду. Когда стихала музыка, пели веселые песни . Эта традиция жива до сих пор. Например, в день свадьбы требуют выкуп за невесту (символическая плата за выдачу приданого невесты), брачный картеж с шумом проезжает по оживленным местам.
Нарушение сложившихся традиций воспринимается как святотатство, кощунство. Исследователь древнерусской культуры Б.А. Успенский вводит даже специальный термин «анти-поведение» . На наш взгляд, его примером могут служить события в Москве в начале XVII столетия. Представители польской шляхты (дворянство) прибыли в столицу на свадьбу русского царя Лжедмитрия I (1605-1606) и дочери польского магната Марины Мнишек (умерла в 1614г.). Ненависть москвичей к гостям из Речи Посполитой стала следствием неуважительного отношения польской стороны к русским традициям. В православных храмах они вели себя без всякого почтения: входили туда в шляпах и при оружии, облокачивались на гробницы с мощами чудотворцев. В ходе свадебного обряда грубо нарушались сложившиеся на Руси обычаи. Наевшись и напившись, шляхтичи пустились в пляс. В России для солидных людей считалось зазорным и неприличным скакать и выделывать коленца. Танцы были уделом скоморохов. Советская поэтесса Н. Кончаловская в книге «Наша древняя столица» так образно выразила это поругание национальных традиций:
Пляшут под музыку польские паны,
Русским красавицам стыдно глядеть.
Сроду такой не видали стыдобы:
Женскому полу плясать во хмелю.
Не приходилось и слыхивать, чтобы Девки, горланя, прошли по Кремлю.
Шляется шляхта по древней столице,
Озорничает средь ясного дня -
В древнем соборе сидят на гробнице,
Шпорами нагло о плиты звеня.
Нарушен был и религиозный этикет: супругой русского царя могла быть только православная, а Марина Мнишек придерживалась обрядов Римской церкви. Женитьба на католичке и ее коронация стали последней каплей в чаше терпения москвичей: вспыхнуло народное восстание, в ходе которого Лжедмитрий I был убит.
Обычай - стереотипный способ поведения, который воспроизводится в определенном обществе или социальной группе и является привычным для его членов. По сей день мы машем уезжающим рукой. Таков обычай прощания, пожелания доброго пути. В его основе языческие представления наших предков, поклонявшихся стихиям огня, воды, воздуха и т.д. Этим способом «навивался» попутный ветер, помогающий уходящему благополучно добраться до дома. До наших дней дожил еще один обычай: женщина должна идти справа от мужчины. Он уходит корнями в далекое прошлое, когда слева мужчины носили шпагу или саблю, и при нападении возникала необходимость быстро вытащить ее из ножен.
Обряд - воплощение бытовых, религиозных и иных обычаев в различных ситуациях. Издавна традиционный русский свадебный обряд состоял из двух, в определенной мере противопоставленных друг другу частей: с одной стороны - официальной, юридической, церковной (венчания), с другой - семейной (веселого загула, т.е. собственно свадьбы). Причем главной, окончательно скрепляющей семейный союз, в народе считалась вторая часть, семейная. Если по какой-то причине свадьба откладывалась (хотя и венчание уже состоялось), молодые находились врозь до собственно свадебной церемонии. В наши дни, также как и раньше, «свадебная часть» бракосочетания длится гораздо дольше (иногда несколько дней!), чем «официальная», регистрирующая часть (в отделении ЗАГСа и в храме).
Ритуал - разновидность обряда, упорядоченная система и последовательность действий, произнесения речей, церемониал. Ритуалы в разных культурах имеют свои особенности. Например, в европейских придворных кругах велась борьба за малейшие привилегии участвовать в ритуале, поскольку такое участие подтверждало аристократические преимущества перед другими, менее знатными дворянами. Одним дамам разрешалось сидеть возле короля, другие вынуждены были стоять. Существовал этикет, который предписывал одним сидеть в креслах или на табуретках, в креслах с той или иной спинкой; одни имели преимущество идти впереди иностранных принцев, другие - позади. Были и такие, которым дозволялось держать свечу при раздевании короля, хотя покои при этом ярко освещались . В русской культуре исторически сложилась следующая символика цвета в одеянии православных священнослужителей: золотые (желтые) одеяния или белые - богослужение в честь Христа
Спасителя, пророков, апостолов, при совершении таинств (треб) и отпевании; голубой и белый - для праздников в честь Пресвятой Богородицы; красный - в день памяти мучеников и т.д. Даже во времена СССР, когда велась атеистическая пропаганда, в некоторых русских семьях так или иначе отмечался главный православный праздник - Пасха. Советские люди, даже и не соблюдавшие церковный пост, крайне редко ходившие в храмы (или вовсе туда не ходившие), красили яйца, пекли куличи, обращались друг к другу в близком кругу в Светлое воскресение с традиционным для этого дня приветствием: «Христос воскресе!».
Традиции, обычаи, обряды, ритуалы воплощают моральную сущность общества. «Нравственность является идеологическим отражением общих жизненных интересов эпохи» - писал немецкий ученый Эдуард Фукс (1870-1940) . В конце XX - начале XXI в. все чаще раздавались голоса о «падении нравов», «всеобщей безнравственности», отсутствии у современных людей понятий о нормах приличия и т.д. В связи с этим считаем уместным совершить небольшой исторический экскурс в глубь веков, подробнее остановившись на картине нравов Европы в эпоху Возрождения.
В XVI-XVII вв. произошел величайший переворот в системе духовных ценностей. Средневековый аскетизм сменился стремлением к полноте жизни, радости земных наслаждений. Сформировался европейский индивидуализм с новым типом личности. Речь идет об уверенном в себе, предприимчивом, энергичном, полном планов и надежд, не лишенном эгоизма, даже подчас хищничества, властном, волевом человеке. Его интересуют исключительно земные проблемы, в личности ценятся высокая работоспособность, инициативность, умение все уметь, все знать, все мочь, побольше успеть и т.д.
Человек эпохи Ренессанса, в отличие от средневекового аскета, обладал пышущим здоровьем, крепким телосложением. В книге «Физиология человека» (XVI в., Франция) физические данные мужчины описываются так: «Мужчины от природы имеют крупный стан, широкие лица, немного загнутые брови, большие глаза, четырехугольный подбородок, толстые жилистые шеи, крепкие плечи и ребра, широкую грудь, впалый живот, костистые и выступающие бедра, жилистые крепкие ляжки и руки, твердые колени, крепкие голени, выступающие икры, стройные ноги» и т.д. В женщине любили пышные формы. Дама, корсаж (часть женского платья, покрывающая бюст) которой предвещает роскошную грудь, ценится превыше всего. Таковы женщины с чувственных полотен фламандского художника Питера Пауля Рубенса (1570-1640). Современник объясняет, почему для мужчин крупные женщины предпочтительнее субтильных: «Гораздо приятнее управлять высоким и красивым конем, и последний доставляет всаднику гораздо больше удовольствия, чем маленькая кляча».
Чувственность, переходящая в сладострастие, воспринимается как естественное проявление человеческой натуры. «Законы природы важнее всего. Природа ничто не создала даром и снабдила нас благородными органами не только для того, чтобы мы ими пренебрегали, а для того, чтобы мы ими пользовались», - говорят герои романа «Декамерон» итальянского писателя Джованни Бокаччо (1313-1375). «Брак с сильным и хорошо сложенным мужчиной» - основа физического здоровья женщины.
Впервые в Европе нормы этикета становятся востребованными широкими слоями населения: дворянством, купечеством, городскими жителями. Хорошие манеры были необходимы кавалеру, чтобы очаровать даму. Из Франции в европейские языки, а в XVIII в. и в русский, приходят понятия «куртуазия» и «элеганция». Куртуазия - придворный этикет, вежливость, учтивость; элеганция - вежливость, внешний лоск, светскость в эпоху Возрождения . Отсюда и прилагательное элегантный - красивый, изящный. В век Ренессанса формируются представления о придворном этикете. В их основе эталоны и правила поведения в данном обществе. Мужчина воспринимался социумом в качестве хозяина дома, отца семейства. В гостиной комнате его кресло находилось на возвышении, а гости располагались в порядке, соответствующем их статусу.
Зачастую ту или иную эпоху, ее великих деятелей мы воспринимаем, представляя этикетные особенности данного общества. Вот начало стихотворения В. Набокова «Шекспир»:
Среди вельмож времен Елизаветы и ты блистал, чтил пышные заветы, и круг брыжей, атласным серебром обтянутая ляжка, клин бородки - все было, как у всех...
Брыжи - воротник на груди в виде оборок. Его носили современники У. Шекспира, философа Ф. Бэкона. Именно такое одеяние мужчин той эпохи запечатлено на полотнах великих художников. Например, «Портрет мужчины в брыжах и с эспаньолкой» Рембрандта.
Прием пищи монарха обставлялся чрезвычайно пышно. Ниже приведено описание современником ритуала обедов и ужинов английской королевы Елизаветы I (1558-1603). Сначала двое джентльменов вносят в покои монарха символы королевской власти - жезл и покров. Они три раза преклоняют колени, расстилают на столе скатерть и уходят. Затем два других джентльмена приносят соль, блюдо и хлеб. Преклонив колени, они также удаляются. Далее две знатные дамы приносят нож для дегустации. Приседают в реверансе (почтительный поклон с приседанием) и остаются в комнате до конца трапезы. Телохранители королевы вносят двадцать четыре блюда в золотой посуде, и одна из знатных дам отрезает кусочек от кушанья, дает его попробовать телохранителю, чтобы обезопасить первое лицо в государстве от отравления. Затем и сама Елизавета I приступает к трапезе. Не съеденные ею блюда достаются фрейлинам .
Конечно, не стоит утрировать. Элегантность в одежде придворных находилась в противоречии с тем, что мы бы сейчас назвали «цивилизованным поведением». На королевских приемах во Франции не хватало ночных горшков, с которыми бегали лакеи (отправление естественных надобностей в присутствии других до начала XIX столетия в Европе не считалось чем-то неприличным и вписывалось в существующие нравы). В Версале, Фонтенбло, Лувре придворные «орошают занавеси, мочатся в камины, на стены, с балконов». Поэтому двор так часто меняет место своего пребывания: королевские резиденции после испражнений гостей чистят и моют
Из книги: Буббайер Ф. Совесть, диссидентство и реформы в Советской России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2010. - 367 с. - Гл. 1. Российские нравственные традиции до 1917 года
Невозможно понять нравственную и духовную культуру последних десятилетий СССР без рассмотрения идей и практики, существовавшей до 1917 г. Некоторые пункты придется пояснить специально, — иначе события конца XX столетия выпадут из культурного контекста. Некоторые обычаи, веками существовали в России и на Руси. Они — часть русской духовной культуры и отличаются прочностью и постоянством. Характерная черта русского народа в течение всей истории — стремление к нравственным идеалам. В конце XIX в. духовный поиск породил две великие традиции. И той и другой присущ аскетизм. Обе традиции были достаточно прочны, они сформировали два «стиля жизни» русского человека. Первая традиция — монашеская, а точнее исихастская. Исихазм пришел в Россию из православной Византии (но его истоки — еще глубже). Вторая традиция — светская. Это морализм русской интеллигенции, который развивал некоторые идеи Просвещения. Дополняла эти два интеллектуальных течения русская литература (в советскую эпоху книги стали воспринимать как силу, формирующую нравственность человека и питающую его ум). Политические, экономические и социальные факторы должны быть также приняты во внимание.
Как русские понимают слово «совесть», и с чем они его ассоциируют? Здесь ведущую роль играют язык и религия. Этимология очень важна: ведь главный выразитель идеи «совести» сам русский язык. Как мы помним, большевики критиковали российское самодержавие. Русский язык они считали своим помощником. Поэт-диссидент Иосиф Бродский (в 1964 г. он был привлечен к суду — и это был переломный момент для роста диссидентского движения) писал: «Ни одна цивилизация не вечна. В жизни каждой наступает момент, когда центры, которые прежде связывали ее воедино, бессильны. От распада ее удерживает язык. Язык, а не легионы». Так вот, «нравственный лексикон», накопленный Россией в прошлом, пережил советскую эпоху. Мировоззрение диссидентов и реформаторов многим ему обязано.
Свой «нравственный лексикон» Россия почерпнула из православной Византии, а, говоря обобщенно, его основа — греко-римская цивилизация (из которой выросла Византийская империя). Русское слово «совесть» пришло из церковно-славянского; это перевод упомянутого греческого synedeisis. На византийское понимание этого слова повлияли стоики (напомним, «естественный закон» — один из постулатов Стой). Это подтверждает кодекс Юстиниана (534 г. н. э.) — основа византийского законодательства. Дать определение понятию «совесть» поможет нам Цицерон. Он говорил, что латинское conscientia — это «знание того же самого или совместное знание вместе с кем-то», то есть осведомленность человека о нрав¬ственной стороне собственной жизни или его способность оценивать себя с точки зрения нравственности. Иными словами, «совесть» — такое состояние, словно что-то или кто-то еще, кроме самого человека, знает о нем все. Русское слово «совесть» сродни латинскому conscientia. Префикс со- значит «заодно с...» или «вместе с...», а корень -вест- вариация -вед- («ведать», то есть «знать»). Сложенные вместе, эти морфемы имеют цицероновский смысл («знать то же или знать вместе с кем-то»).
Кроме слова «совесть», культурный резонанс получили слова «правда» и «истина». «Истина», писал философ и богослов Павел Флоренский, сродни определениям, которые характеризуют слово «правда». Например, прилагательное «настоящий» — и тут же «истый», «истинный», «истовый». Флоренский обращает внимание на то, что существительное «истина» связано с глаголом «быть» (т. е. «есть», «существует»). По Флоренскому, оно не лишено некоего онтологического содержания, хотя означенные смысловые связи давно стерлись. Русское слово «правда» (синоним «истины») многозначно и вызывает целый ряд ассоциаций. Николай Бердяев (статья в сборнике «Вехи», 1909 г.), сопоставляет два сложных понятия, которые равно относятся и к существительному «правда», и к существительному «истина»: «философская истина» и «интеллигентская правда». «Правда», по Бердяеву, имеет более бытовой, практический смысл. Русской интеллигенции, полагал Бердяев, нужно с большим уважением относиться к «истине» — слишком уж утилитарно она ее рассматривает. Бердяев подчеркивал, что интеллигенции необходимо четко разделять философское и практическое наполнение слова «правда». Примечательно, что интеллигенция все-таки нашла способ сочетать слово «правда» и понятие «философская истина» в выражении «правда-истина». Так был изобретен третий, «комбинированный» смысл. К тому же была формализована связь между «правдой» и «правосудием» (понятие «правда-справедливость»). Иначе говоря, интеллигенция постаралась объединить высокую теорию с возможностью практического использования. Большевики тоже попытались насильственно наполнить слово «правда» желаемым содержимым; его даже вынесли в заглавие газеты, издаваемой большевистской партией. Однако в течение всей советской истории смысловые границы этого слова остались нерушимыми; «правда» по-прежнему взывала к философии и даже к религии. Именно это слово в 1974 г. избрал Солженицын как похвалу честному человеку. Хороший человек, несмотря ни на что, «живет по правде».
Словарь русской нравственности содержит еще одну специфическую пару: «ложь» и «вранье». Мы наблюдаем частичное совпадение смыслов, однако «ложью», как правило, обозначают нечто более масштабное, более значительное, и серьезное. «Жить не по лжи!», пишет Солженицын. Вообще, так как в советской России отношение госу¬дарственной системы к человеку трудно назвать честным, ложь — это образ мыслей. Слово «вранье» обычно не распространялось на высокие материи. Леонид Андреев, автор очерка «Всероссийское вранье», утверждает, что русским людям вообще не по силам настоящая «ложь» — не хватает таланта. Зато вранье лезет из земли там и сям. «Как родная осина, — пишет Андреев, — оно появляется всюду, где его не звали, и заглушает другие породы». Достоевский отмечает преобладание «вранья» в «Дневнике писателя» за 1873 г. Лживость, говорит писатель, до того повсеместна, что люди уже почти и не замечают, что лгут. Еще бы: ведь правда так прозаична и банальна. Допустим, это так. Привычка не открывать прилюдно свое истинное лицо, вырабатывалась более двухсот лет.
Следующая пара понятий — «мораль» и «нравственность». В со¬ветскую эпоху некоторые писатели употребляли слово «мораль» для обозначения чьих-либо субъективных воззрений на «нравственность» (а «нравственность» — ценность объективная). В конце концов раз¬личие между этими словами не такое уж четкое, на практике советские писатели использовали их как взаимозаменяемые. Кто-то из них заметил, что русская «мораль» и русская «нравственность» отличаются друг от друга примерно так же, как Moralitat и Sittlichkeit Гегеля. В формировании русского восприятия морали религия была важна не меньше, чем язык. После принятия Русью православия (при Владимире, около 988 г.), страна продолжила свое развитие в рамках восточного христианства. Отдельные темы приобрели исключительное значение для духовной культуры Руси. Считалось, например, что невзгоды и страдания благотворны для верующего. Идея о пользе страданий имеет богатое наследие в русской культуре. Одно из воплощений этой идеи — непротивление злу. (Это направление зародилось на Руси в первые века христианства и с тех пор развивалось, принимая новые обличия.) Русь узнала «мучеников». Очень скоро появился и первый пример русского мученичества. В 1015 г. князья Борис и Глеб отказались сопротивляться старшему брату князю-убийце Святополку и кротко и добровольно приняли смерть. По мнению богослова Георгия Федотова, в тот момент на Руси появился особый, не совсем обычный взгляд на путь христианского спасения. У людей появилось желанию подражать Христу, точнее Его смирению, самоуничижению и добровольной жертвенной смерти.
Духовная жизнь русских всегда была сопряжена с неким потусторонним, мистическим миром. Она тесно соприкасалась с монашеством. Хотя в раннем русском христианстве были сильны социальные тенденции, с XIV в. между мистическим и социальным началами обозначились расхождения. В XIII и XIV вв. споры вокруг исихазма завершились победой исихастов, исповедовавших созерцательность и духовное познание. Исихазм был укоренен в духовной практике восточно-христианского монашества IV в. Монахи, предпочитающие жить не с монастырской братией, а в полном уединении, назывались исихастами. В их натуре было безмолвие и спокойствие (как принцип жизни, поведенческая техника).
Обязанность исихаста — «умное делание» и «Иисусова молитва». Исихасты верили в возможность мистического познания Бога. Мирские интересы и стремления отвергались. Ключевая фигура исихазма — афонский монах Григорий Па-лама (1296-1359); благодаря Паламе это направление окрепло и стало одним из общехристианских «мировоззрений». В России дух исихазма укрепил Сергий Радонежский. Мистики, уходящие жить в леса (как правило, в северных областях), были исихастами, они проповедовали бедность, молчание и непрестанную молитву. Существует и такое мнение: центральная мысль исихастов (личная вера и возможность общаться с Богом, не прибегая к посредникам) — это в своем роде «восточно-христианское предвосхищение протестантизма».
В первые десятилетия XVI в. русская православная Церковь разделялись на два крыла. Для «стяжателей» религия — деловая практичность и поощрение деятельности церкви «в миру». «Нестяжатели» придерживались исихастской традиции. «Стяжателей» представлял Иосиф Волоцкий, «нестяжателей» — Нил Сорский. Церковный раскол совпал с политическими пертурбациями: при Иване III и Василии III шла борьба за подчинение государству церковных земель. Победа осталась за «стяжателями» — Нила и его последователей обвинили в отступничестве. После этого почти двести лет — до начала XVIII в. — исихастское движение было катакомбным. Возрождение исихазма связано с изданием «Добротолюбия», русского перевода «Филокалии». Это собрание аскетических и мистических текстов некогда было составлено Никомедом Агиоритом и Макарием Коринфским; перевод на церковно-славянский выполнил монах Паисий Величковский (Украина, 1793). Позднее появилось два перевода на русский язык (Феофан Затворник, 1857 и 1883).
Идейное ядро «Филокалии» — «совесть». По Стефану Томасу, греческое syneidisis в «Филокалии» понималось как непременная составляющая nipsis (vhpu;), т.е. очищения (точнее, полного очищения). Здесь понятие syneidisis — вовсе не способность безошибочно различать плохое и хорошее, руководствуясь гласом Божьим, как пишут западные писатели-богословы Хатчесон, Батлер и Ньюмен. Syneidisis — составляющая «особой поведенческой концепции, аскезы (так называют упорную духовную борьбу, которая необходима для общения с Богом)». Syneidisis никак не проявляется в мирской жизни; нельзя сказать, что это ни от чего не зависящие качество человеческой души (т. е. способность всегда распознавать справедливость). «Филокалия» учит стремлению к божественному общению: филока-лическая «совесть» уязвляет человека, пока он, стремясь к совершенствованию, колеблется между тем, что он есть, и тем, чем он должен стать. В этом случае иногда он чувствует katanixis «уколы совести».
Совесть (в виде syneidisis) исполняет в «Филокалии» разные роли. Филотимей Синайский называет совесть «чистотой сердца» и «зеркалом души». Петр Дамасский пишет, что она есть «не приобретенное знание». По Петру Дамасскому, совесть дана от природы, она дарована нам Богом. Марк Аскетик полагает, что совесть — наша «природная книга» и что «чистую совесть обретают в молитве, а искреннюю и ис¬тинную молитву в совести». Некоторые мыслители-аскеты считали, что человек не может действовать противно совести, не переживая при этом душевной борьбы. «Если мы идем против совести, — говорит Исайя Отшельник, — она покидает нас. И тогда мы оказываемся в руках недругов наших, и они уже не отпустят нас от себя».
Согласно Дорофею Газскому, когда Бог сотворил человека, Он вдохнул в него искру Божию; она источала сияние, и человек видел, что хорошо, а что плохо. После грехопадения искра была погребена внутри человека. Но божественное откровение, явленное в заповедях и пророках, и воскрешение Христа укрепляют людей, и они вновь обретут искру-совесть (в том случае, если последуют откровению). Учение Дорофея, по Стефану Томасу, содержит основополагающие элементы восточно-православной совести (а точнее, элементы восприятия совести восточным православием):
[По Дорофею], «...совесть — врожденная способность различать добро и зло. Однако из-за несовершенства человеческой природы (по причине первородного греха) совесть погружена во мрак, и чтобы извлечь ее на поверхность, потребовался божественный Логос (Христос). Но даже после принятия истинной вере, syneidisis по-прежнему осталась темной, свет веры не коснулся ее. Приход к жизни по вере Христовой — скорее нескончаемая, полная драматизма череда: грехопадение — покаяние — смерть — воскресение, а не определенный, фиксированный момент».
Победа «стяжателей» (нач. XVI в.) приблизительно совпала с зарождением в России мессианской идеи. Выражение «Москва — третий Рим» впервые произнес Иван III (1462-1505). Эта фраза породила мессианскую традицию (и очень мощную). Особенно сильным было ее влияние на духовную жизнь Москвы. В XVII в. мессианская традиция приобрела такое безоговорочное влияние, что митрополит Никон Новгородский — после избрания на патриарший престол в 1652 г. — добился изменения некоторых церковных обрядов. Теперь прихожане любой церковной общины должны были отдавать поясные поклоны (а не земные) и креститься «тремя перстами» (троеперстное крестное знамение), а не двумя. Реформам Никона дали ход, и они были хорошо продуманы. Но попытка патриарха уподобить русские церковные обряды богослужебной практике греческой церкви была встречена значительной частью общества враждебно. По Руси поползли подозрения, что на самом деле Никон — пособник западной церкви.
Связанный с именем Никона церковный раскол повлек за собой трагические последствия для религиозной жизни Руси. Те, кто наотрез отказались принять реформы — их называли «старообрядцами», — оказались в оппозиции официальной Никоновой церкви и государству. В большинстве городов консервативно настроенные миряне и патриоты «истинно русской веры» тоже стали своего рода оппозиционерами: они решили жить вне установлений церкви и государства. Многие из них расценивали малейшую уступку государству или официальной церкви как сделку со злом. Люди все чаще обращались к закону совести, а не к государству или клиру. Это было настоящее поветрие. Несокрушимая сила духа первых раскольников отразилась в «Житии протопопа Аввакума» (написанном им самим). Аввакум, живописуя реформы Никона, называет их «делами дьявола» и в конце концов призывает читателя: «Сказывай, небось, больше совесть крепко держи».
Нравственный лексикон советской эпохи заимствован из православной традиции и отчасти у стоической школы. Для интеллигенции, напомним, «школой нравственности» была еще и русская литература. Литература нового времени возникла в России позднее, чем на Западе. С самого начала ее главным интересом стало «этическое измерение». Развитие души, нравственное просвещение и обращение к совести читателя — сквозная тема литературы XIX в.
Здесь важную роль сыграл Александр Сергеевич Пушкин — он создал образ писателя-пророка, вдохновленного Богом. Вот строки стихотворения «Пророк» (1826): «В пустыне мрачной я влачился, — / И шестикрылый серафим на перепутье мне явился». И что же про¬изнес Божий посланник? «И Бога глас ко мне воззвал: / «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, / Исполнись волею моей / И, обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей». Хотя сам Пушкин отнюдь не вел высокоморальной жизни библейского прозорливца, последующие литераторы (например Гоголь, Лермонтов, Достоевский и философ Владимир Соловьев) представили его жизнь именно как подобную житию пророка. Так, под влиянием Пушкина образ «писателя-пророка» занял прочные позиции в русской литературе. Кроме того, литература играла роль своеобразного «общественного глашатая», так как в монархической России отсутствовала оппозиционная партия, которая предоставляла бы поле для политических дебатов.
В общем, влияние Пушкина на русскую литературу было разноплановым. Тема дружбы занимает особое место в его «поэтическом» мировоззрении. В стихотворении «19 октября» (1825) поэт восклицает: «Друзья мои, прекрасен наш союз!». Дружба идеализировалась сначала русским дворянством, а затем советской интеллигенцией. Пушкин много писал о совести и наделил ее статусом литературной темы. Его царь Борис (пьеса «Борис Годунов», 1825) — образ правителя, испытывающего нравственные угрызения: «Ах! Чувствую: ни¬что не может нас / Среди мирских печалей успокоить; / Ничто, ничто... едина разве совесть... / Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!». В «Скупом рыцаре» (1830) совесть — «когтистый зверь, скребущий сердце, совесть, / Незваный гость, докучный собеседник, / Заимодавец грубый эта ведьма, / От коей меркнет месяц и могилы».
В произведениях многих великих писателей — корифеев русской литературы — отразились христианские ценности. Гоголь, Достоевский и Толстой черпали вдохновение в знаменитом Оптинском монастыре (местечко Оптина Пустынь в Калужской губернии). Так они впитали древнюю исихатскую традицию. Гоголь увлекался чтением сочинений монаха-отшельника VII в. Иоанна Синайского, когда работал над «Мертвыми душами», и он видел в написании своего произведения исполнение миссии, возложенной на него Богом. Достоевский беседовал со старцем отцом Амвросием. Монах Амвросий стал прототипом отца Зосимы в «Братьях Карамазовых» (1880). В образе Зосимы читатели уже советской поры могли обнаружить версию исихазма, характерную для XIX в. Лев Толстой был религиозным человеком, хотя в пожилые годы относился к русской православной церкви весьма скептически. Его взгляды стали до такой степени радикальными, что Ленин характеризовал его как « протобольшевика».
Достоевский — исследователь человеческой души, это центральная тема его творчества. Его всегда живо интересовала природа преступления: что происходит с человеком, преступившим нравственный порог? В молодости Достоевский вступил в оппозиционный социалистический кружок. В 1849 г. его арестовали. Следующие четыре года писатель провел в сибирской каторге. Его тюремный опыт — материал для «Записок из Мертвого дома» (1862). Достоевский убежден: в сердце даже самого законченного злодея сохраняется что-то доброе. В романе «Преступление и наказание» (1866) предмет художественного исследования — студент Родион Раскольников (точнее, внутренняя жизнь его души). Раскольников убил старуху-процентщицу из любопытства: что же такое случится, если он перешагнет через закон морали? В другом произведении Достоевского, романе «Бесы», образ Ставрогина — это психологический портрет человека, презирающего традиционную мораль.
Лев Толстой изучал природу человеческой нравственности. В периодизации его творчества главное мерило — обращение автора к религии. Есть «время до» (когда Толстой пишет «Войну и мир» и «Анну Каренину»). И есть «время после» («Исповедь», «Смерть Ивана Ильича» и последний большой роман Толстого «Воскресение»). Впрочем, сторонником «естественного закона» (то есть классической доктрины) писатель был всегда. Это проявляется и в период, отмеченный нами как «до», и в период «после». В «Анне Карениной» читатель невольно противопоставляет судьбу Анны (ее связь с Вронским и самоубийство) и жизнь Дмитрия Левина. Левина тревожат духовные вопросы, и жизнь его движется в верном русле. Эпиграф романа — библейская цитата «Мне отмщение, и Аз воздам» (что подразумевает: «зло само карает себя»). Эхо этой фразы — в романе «Воскресение». Помещик в ходе судебного дела узнает в подсудимой — падшей женщине — девушку, которую он когда-то совратил, чем и подтолкнул к преступлению. «Воскресение» — это тоже история о последствиях нравственных преступлений. Но в отличие от «Анны Карениной» в романе «Воскресение» Толстой не только дает образцы нравственного поведения, но и придерживается определенного рода христианского морального учения.
Какова плата за преступление нравственных норм? Этот вопрос интересовал Николая Лескова, еще одного писателя с интересом к религии. В повести «Леди Макбет Мценского уезда» купчиха Катерина Львовна Измайлова со скуки заводит себе молодого любовника Сергея. После они вдвоем убивают ее мужа и племянника. Перед читателем — нравственная гибель Катерины Львовны и ее любовника. Преступников ссылают на каторгу, где Сергей находит себе новых подруг. В ответ на обвинение, что он ведет себя с купчихой Измайловой бессовестно, Сергей заявляет: «Что мне тут еще совеститься! Я ее, может, и никогда не любил».
Темы, связанные с проблемой духовности, активно использовали русские художники. На Николая Ге (1831-1894), глубокое и сильное впечатление произвели произведения Толстого. Полотно Ге «Что есть истина?» (написано в 1890 г.) изображает Христа в тот момент, когда Он стоит перед Пилатом. Вообще, фигура Понтия Пилата заинтриговывала некоторых советских писателей. Самый знаменитый пример — булгаковский Пилат в романе «Мастер и Маргарита». (Впрочем, картина Ге подтверждает: интерес к этой теме отнюдь не феномен советской эпохи.) Ге изображал и Иуду Искариота. Его картина «Совесть. Иуда» (1891) выражает, видимо, следующее: престу¬пление Иуды против Христа стало причиной бесконечного одиноче¬ства несчастного предателя.
Насколько можно судить, тема нарушения нравственного закона зачаровывала, словно притягивала русских писателей XIX в. Причину следует искать в обществе того времени. Очевидно, твердые нравственные установки не входили в число его достоинств. Гоголь, Достоевский и Толстой пережили глубокое разочарование, потому что их собственная жизнь была далека от их же идеалов. Несмотря на усилия, искреннюю веру и духовную проникновенность русской литературы XIX в., общество того времени было не так уж религиозно, чему имеется множество подтверждений. В «Исповеди» Толстой говорит, что религиозная догма далека от жизни и независима от нее. Верующие, утверждает писатель, в большинстве своем тупы, жестокосердны и не имеют никакого понятия о морали. Между тем, честность, прямодушие, нравственность и природную порядочность можно найти в людях, вроде бы неверующих. Минет десять или чуть более лет, и писатель-либерал Александр Изгоев напишет о студенчестве: «Испорченные плотскими позывами юноши. Их воззрения на мораль ни в каком виде не назовешь здоровыми». Подобные тенденции нарастали в среде русской интеллигенции, которая сформировалась как раз в конце XIX в. Духовный кризис, «надлом» отдалил этих людей от веры и религии. Богослов Сергей Булгаков вспоминал, как в юности он в мгновение ока утратил веру в идеалы и сдался без боя: «Я оказался отрочески беспомощен перед неверием и в наивно¬сти мог считать... что есть единственно возможная и существующая форма мировоззрения для «умных» людей».
Поиски жизненных ценностей приводили русских писателей не только к православию, но и «к простому народу» (что, по условиям тогдашней действительности, значит «к крестьянам»). Радищевское «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790) предлагает читателю описание народной жизни в стиле Руссо: честные в своей природной невинности крестьяне противопоставлены испорченным господам. Повесть Карамзина «Бедная Лиза» (1792) написана в духе сентиментальной пасторали. К середине XIX в. идеализированное крестьянство превратилось в одну из ведущих тем русской литературы, сложился «новый тип героя». Отметим здесь Дмитрия Григоровича (его «Деревню», 1846) и И. С. Тургенева с «Записками охотника» (годом позже). В «Записках охотника» чистые, неиспорченные крестьяне — это очень сильный образ. Принцип «связь добра и доброты с персонажем, непременно являющимся крестьянином», прослеживается в великих романах Толстого. Жизненный опыт крестьянина из народа более непосредственный и более «настоящий», чем у образованного человека. Достоевский в свою очередь с подозрительностью относил¬ся к некоторым явлениям современности: вернувшись из сибирской ссылки, он примкнул к кружку писателей, известных как почвенни¬ки. Почвенники хотели, чтобы искусственная поверхностная жизнь представителей образованного общества прониклась духом «почвы», народа.
протоиерей Евгений Шестун
Когда мы говорим о нравственности, принято различать три понятия «этику», «мораль» и «нравственность». «Этика», «мораль», «нравственность» – это абсолютно одно и то же слово, только выраженное сначала греческим, потом латинским, и под конец славянским корнем. В латинском слове для русского уха есть привкус «умственности». Мораль и должна быть посредницей между совестью и умом.
Совесть – это проявление естественного нравственного закона. Человек может, услышав этот голос послушаться его, но может его и отвергнуть. Человек не подчинен голосу совести безусловно он свободен в выборе, и эта свобода нравственного выбора есть основа личностного бытия человека. «Совесть выступает как врожденная способность видеть, оценивать и переживать события личной жизни в свете нравственных понятий и норм.
Свобода открывает человеку различные возможности. Он может стремиться к святости и богоподобию, а может пасть в бездну греха. Смерть и жизнь, вот две дороги открытые человеку. Нравственность – путеводитель по дороге жизни. «Верными и неизменными ориентирами в выборе пути, – по словам архимандрита Платона, – являются нравственный закон, нравственное чувство и нравственное сознание» (30. 325). Православие признает, что нравственный закон дан Богом, и является достоянием всех людей, он ориентирует каждого человека в выборе добра. «Однако, с точки зрения евангельской этики мы не можем назвать человека нравственно совершенным, основываясь лишь на том, что он – не убийца, не прелюбодей и не вор… Нравственные нормы и принципы, какими располагает , никогда не рассматривались в качестве средств научить человека приспособиться к внешним формам поведения. Святые отцы всегда видели в них цель руководства к нравственному совершенству, спасению и обожению».
Нравственный закон не может быть выполнен в отсутствии нравственного сознания. По мнению архимандрита Платона, нравственное сознание включает в себя такие понятия как стыд, совесть, долг, ответственность, стремление к добру или добродетель.
«Стыд, – по словам Архимандрита Платона, – является одним из видов нравственного сознания, оказывающим влияние на эмоциональную жизнь. Человек обладает естественной склонностью к переживанию чувства смущения, вызванного обличением какого-либо безнравственного поступка. Это страх перед потерей уважения в глазах тех, перед кем человек уронил свое достоинство» (30. 327).
Совесть признается в Православии как внутренний закон, как голос Божий, благодаря которому человек может судить о положительном или отрицательном достоинстве своих поступков. Совесть определяет внутреннее устроение личности и дает человеку способность нравственного суждения в каждом конкретном случае.
Архимандрит Платон так определяет другие элементы нравственного сознания: «Долг — это определяемая человеку со стороны его воли и разума необходимость поступать в соответствии с нравственным идеалом. В жизни Церкви человеку открывается идеал безграничного совершенства. Учение Церкви создает основу для углубленного понимания евангельского идеала и путей его осуществления…
Воздаяние – это вменение, которое человек заслуживает за совершение добра и зла. Человеку присуще неискоренимое представление о том, что по закону высшей справедливости всякое зло и несправедливость должны влечь за собой наказание. Однако в личной религиозной жизни бескорыстность христианина должна простираться до отказа от всякой мысли о вознаграждении за свою праведность. Для него высшей наградой является пребывание в достоинстве сына света, сына Небесного Отца. Именно к такому пониманию воздаяния Бог призывает всякого человека…
Нравственный рост личности определяют три главных условия: природные качества, воспитание и действие благодати.
Понятие «духовно-нравственное воспитание » давно и прочно укрепилось в педагогике и нашло свое место в официальных документах (программах, законах, приказах). Такое сопряжение понятий нравственное и духовное, мы почти не встречаем в святоотеческой, богословской и психологической литературе. Чаще всего происходит различение душевности и духовности в процессе рассмотрения антропологических проблем. Для примера приведем различение понятий «душевный» и «духовный» предлагаемый П.В. Симоновым. Он понимает духовность как стремление к истине, а душевность – как стремление к добру. Мы можем говорить о том, что в основе определения П.В. Симонова положена идея «целе-устремленности». В первом случае цель определяется как «истина», цель с точки зрения христианства являющаяся запредельной, то есть лежащей за пределами человеческого бытия, как предстояние человека перед Истиной и стремление к ней. Во втором случае цель определяет стремление к нравственным отношениям с собой, другими людьми, и миром, в котором человек живет. На первый взгляд может показаться, что это иерархически разные «целе-устремления», но с точки зрения целостности человека, безнравственный человек не может стремиться к истине. П.М. Ершов связывает духовность со стремлением к высокой цели, а душевность со средствами достижения цели.
Г.В. Акопов рассматривает душевность как проявление качеств духовности в повседневной жизни. С этой точки зрения он интерпретирует распространенное мнение о том, что «была духовность – теперь нет». «Ошибка, – пишет он, – заключается в переводе духовности как сущностного явления, имевшего и имеющего место в любом обществе, в ранг более распространенного явления душевности. Парадоксально, но обычно не недостает не духовности как искания высокой истины и цели, а именно душевности, как повседневного проявления культуры – культуры чувств и отношений, да и культуры знаний…» (1. 30).
В.В. Медушевский считает душу жизненным началом, а дух началом благодатной жизни, «искрой богоподобия в человеке, дыханием вечности в нем». Нравственность, по мнению В.В. Медушевского есть важное проявление духовности. Содержанием нравственности является то высшее, что можно охарактеризовать словами истина, добро, красота. Он напоминает, что понятие «нравственность» произошло от «нравить», то есть любить. В основе нравственности лежит любовь, но не корыстная и эгоистическая, но любовь к истине, добру, справедливости.
Анализируя работы А.А. Ухтомского, В.П. Зинченко говорит, что духовность – это практическая деятельность, направленная прежде всего на переделку самого себя, на создание духовного мира и собственного духовного организма.
Для исполнения нравственного закона недостаточно одного нравственного самоопределения или желания человека , необходима сила, которая даруется человеку Божественной благодатью в таинствах Церковных, сила оживляющая дух и устремляющая человека к Богу. Практически во всех богословских работах мы встречаем объяснение понятия как благодать Божию , как особую силу, оживляющую индивидуальный дух человека и к Богу устремляющую. Условием оживления духа является нравственное самоопределение и нравственное перерождение человека.
(Публикуется с сокращениями)
Духовно – нравственные основы семьи
и народные традиции в семейном воспитании
Общество покоится на духовно – нравственных основах человеческой души, которая закладывается в семье, в ней формируется, из неё вырастает. Семья, как важное звено общества, оказывает непосредственное и сильное влияние на всестороннее его развитие путём воспроизводства населения, обогащения материальными и духовными ценностями, т. к. именно в ней воспитывается характер и формируется духовный опыт будущих граждан общества.
Восстановлению духовных основ семьи может способствовать укрепление связей между поколениями. Чтобы между родителями и детьми не возникла душевно - духовная "дистанция", нужно не допускать ее между отцом, матерью, с одной стороны, и их родителями - с другой.
Сама природа распорядилась так, что старшие постигали премудрости бытия , нарабатывали жизненный опыт, когда младших еще не было. Чем опытнее старшие, тем больше они могут передать младшим, предостеречь, сохранить их, а главное, своей бескорыстной любовью учат такой же любви детей и внуков. Не потому ли, что "старые и малые" более свободны от соображений житейской выгоды, отношения между ними более искренни и духовны. Если дети лишены такого общения, их души недополучают любви, семейной теплоты, того, что на всю оставшуюся жизнь делает детство доброй сказкой, они черствеют, из обихода уходят понятия добра и зла, духовность заменяется практицизмом. Иными словами, случается то, что в таком изобилии представлено в нашей повседневности.
Современный порядок жизни совсем другой, он провоцирует разрушение традиционных семейных связей. И для мужчин, и для женщин все большее значение приобретают работа, успехи в профессиональной области, стремление к достатку. У современных родителей не остается ни физических, ни душевных сил для воспитания детей. И даже верующие люди часто не воспринимают общение с супругом и детьми как нечто духовно значимое в жизни.
А ведь в семье рождается чувство живой преемственности поколений, ощущение причастности к истории своего народа, прошлому, настоящему и будущему своей Родины.
Испокон века воспитание доброго нрава ребенка, развитие его способности к добродетельной жизни определялось образом жизни матери и отца, тем, насколько сами родители могли показать ему добрый пример. Без примера и наставления в добре ребенок теряет способность формироваться как личность. Об этом свидетельствует в пословицах мудрость православного русского народа: "Мать праведная - ограда каменная", "Отец
сына не на худо учит" и много других примеров...
За счет чего традиционный строй семьи, давал возможность людям не растрачивать попусту жизненные силы, приумножать их, делиться ими с немощными ближними? Ответить на этот вопрос поможет нам краткая характеристика составляющих семейного уклада. Традиционный семейный уклад включает в себя пять компонентов:
1. обычаи - установившиеся, привычные формы поведения;
2. традиции - переходящий из поколения в поколение способ передачи ценностно-значи - мого содержания культуры, жизни семьи;
3. отношения: сердечные чувствования и настроения;
4. правила - образ мыслей, нормы поведения, обыкновения, привычки доброй благочес - тивой жизни;
5. распорядок - установленный порядок в течение дел дня, недели, года. В отечественной православной культуре этот распорядок задавался строем благочестивой жизни христианина, кругом церковных богослужений , сезонными изменениями в быту и труде.
Мало кто любит, когда ему навязывают что-то новое, но при этом, уважает и принимает традиции. Если Вы хотите что бы в семье был порядок, устанавливайте свои традиции для своей семьи. Хорошо, если они будут по нраву всем членам семьи, ведь они способны сближать, укреплять любовь, вселять в души взаимоуважение и взаимопонимание , то, чего так сильно не хватает большинству современных семей.
Неплохой традицией является обсуждение вопросов семейной жизни. Так, за вечерним чаем все члены семьи рассказывают о том, что произошло интересного в течение дня, обсуждают планы на будущие выходные. Главное, что бы и дети были включены в активное обсуждение, высказывали свое мнения.
Полезный обычай - разбирать собственные ошибки вслух, это даёт возможность проводить беспристрастный анализ поступков и делать правильные выводы на будущее. И свидетельство ответственности за свои поступки для ребенка.
Хорошей традицией является празднование дней рождений, причём празднование должно сводиться не только к поеданию чего - то вкусного, а совместной деятельности в проводимом событии взрослых и детей. Для детей все праздники - необычные и сказочные, поэтому задача взрослых сделать так, что бы ребёнок вспоминал о детстве как можно чаще потом, когда вырастит и будет воспитывать своего малыша.
Одним из средств передачи традиции являются песни. Народные песни впитали в себя высшие национальные ценности, ориентированные только на добро, на счастье человека. Главное назначение песни - привить любовь к прекрасному, выработать эстетические взгляды и вкусы. Большинство колыбельных песен раскрывает огромную силу материнской любви.
Художественная литература" href="/text/category/hudozhestvennaya_literatura/" rel="bookmark">художественной литературы », «Художественное творчество», «Музыка».
Традиции живы, пока их чтут, берегут и передают из поколения в поколения, благодаря чему и не прерывается связь поколений. Программа «Истоки» имеет хороший потенциал, способствующий возрождению многовековых традиций России.
Таким образом, духовно – нравственные основы семьи и народные традиции в семейном воспитании, могут быть решаемы на основе обращения к высшим духовным ценностям национальной культуры. Справиться семье с такой непростой задачей поможет система дошкольного воспитания и обучения направленная на формирование и развитие духовно – нравственных качеств личности, ориентированная на абсолютные ценности.
Материал подготовлен воспитателем средней группы №8
Введение
Стремительное развитие техники, убыстрение темпов жизни, социальные преобразования во всем мире, увеличения числа и разнообразия контактов между людьми, все это предъявляет повышенные требования и к моральной зрелости, и к самостоятельности человека. Нравственное становление человека представляет собой чрезвычайно сложный и многогранный процесс. Определяющую роль в этом процессе играет социальная среда. Само формирование нравственных качеств происходит в социальной среде, в его реальных действиях и поступках и в той внутренней работе, которая завязывается вокруг них и в них выплескивается.
Нравственным, воспитанным человеком, утверждает народная мудрость, считается тот человек, который умеет найти своё место среди людей и не услышит в свой адрес: «подвинься». Культурность - совокупность образования, самовоспитания и воспитания, врождённой интеллигентности.
В словаре Ожегова дается следующее определение нравственности: «Нравственность есть «внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек; этические нормы, правила поведения, определяемые этими качествами» .
Человек, живя в обществе, находится в системе многочисленных социальных, нравственных, экономических и иных связей и опосредований. И эти связи регулируются во многом нравственными и культурными правилами, которые развивались на протяжении веков.
Итак, для гармоничного развития современной личности необходимо приобщение к сокровищам духовной народной культуры и традиций.
1. Народные культура и традиции - основа нравственного воспитания
Зачем в современном обществе нужно знания культурно-исторических традиций, нравственных норм которыми руководствовались наши далекие предки? Нужно ли это? Ведь сейчас совсем другое время и другие законы. Казалось, что на такие вопросы существуют естественные ответы.
Культура и традиции - выражают совокупность знаний, идеалов, духовного опыта народа на многовековом пути становления общества. На протяжении многотысячелетней истории развития русского народа, на основе народных традиций складывалось понимание духовности, почитание памяти предков, чувство коллективизма, любви к миру, природе.
В Советское время воспитание нравственности, патриотизма, любви к Родине воспитывалось на основе исторических примеров из нашего героического прошлого (Дм. Донского, Я. Мудрого, А. Невского). В Великую Отечественную Войну, в разгар сражения с немецко-фашистcкими захватчиками в 1942г. Советское правительство учредило орден Александра Невского. Им было награждено 42017 офицеров советской армии. Воспитывалось убеждение, что русский народ никогда не нападал на другие страны. Россия всегда была мирной державой. Но в нужный момент, каждый русский человек готов встать на защиту своей Родины («Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет»).
Нравственные корни русского народа берут свое начало в глубокой древности. Это ярко выразилось в синкретизме христианства и древнего мировоззрения славян, что дало говорить о новой системе - Русском православии. Знание своих исторических и культурных корней воспитывают в человеке гордость прошлым своей Родины, патриотизм, чувством ответственности, долга перед государством и семьей.
Один из ярких примеров - современная Япония. Сейчас она, одна из наиболее развитых стран мира. А ведь после II мировой войны, ядерных бомбардировок казалось, что эта страна уже не оправится и останется на уровне развития стран «третьего мира». И вдруг страна переживает невиданный подъем. Заговорили о «японском чуде» и «японской модели развития».
Можно, конечно, говорить об уменьшении ассигнований на военные расходы и экономической помощью США, но когда моральный дух нации сломлен, то никакая гуманитарная помощь не спасет страну от развала. А причина возрождения крылась в восстановлении древних нравственных традиций, культуры. «В первые годы после оккупации представители прогрессивной гуманитарной интеллигенции Японии, как и поборники «императорского пути», оказались на гребне волны так называемого национализма... Для многих представителей японской интеллигенции традиционная культура стала своего рода символом жизнеспособности нации, средством ее самоутверждения на мировой арене...» .
Богатое культурное духовное наследие нашего прошлого практически остается невостребованным. Молодое поколение на сегодняшний день к глубокому сожалению имеет практически очень слабое представление о нравственной культуре русского народа, примерах из исторического прошлого нашей Родины. Широкое распространение, среди молодежи, получают наркотики, насилие, попрание нравственных и культурных ценностей. Уже многие педагоги неоднократно говорили, что это очень нездоровая и опасная тенденция, которую нужно устранять. Это не значит, что нужно слепо вернуться к прошлому, и следовать древним традициям и нравственным нормам. Однако для гармоничного развития современной личности необходимо приобщение к сокровищам духовной культуры русского народа.
Стать нравственным — означает стать истинно мыслящим, т. е. способным самостоятельно отыскать принцип, который объединил бы всю совокупность этических требований, в котором все многообразные и противоречивые жизненные впечатления слились бы в гармонию. Поиск такого внутреннего стержня обусловлен собственной активностью, самостоятельно сформированными нравственными убеждениями .
2. Духовно-нравственная культура в современном образовании
Образовательная область «Духовно-нравственная культура» обеспечивает реализацию приоритетов Национальной доктрины образования, согласно которым система образования призвана обеспечить:
- историческую преемственность поколений, сохранение, распространение и развитие национальной культуры, воспитание бережного отношения к историческому и культурному наследию народов России;
- воспитание патриотов России, граждан правового, демократического, социального государства, уважающих права и свободы личности, обладающих высокой нравственностью и проявляющих национальную и религиозную терпимость, уважительное отношение к языкам, традициям и культуре других народов;
- формирование культуры мира и межличностных отношений.
Национальная доктрина связывает стратегические цели развития образования со стратегическими целями развития страны, среди которых - поддержание статуса России как великой державы в сфере науки, культуры, технологий, образования; обеспечение высокого качества жизни для граждан страны; преодоление экономического и духовного кризиса.
Об актуальности изучения в школе духовно-нравственной культуры и этики свидетельствуют такие кризисные явления современной жизни, как наркомания, пьянство, криминализация детской и молодежной среды, половая распущенность, низкий уровень общественной морали, острейший кризис традиционных семейных ценностей, упадок патриотического воспитания. Преподавание основ духовно-нравственной культуры в школе будет способствовать нравственной ориентации учащихся, поможет им побуждать себя к развитию и самосовершенствованию.
Духовно-нравственная культура - фундаментальная основа общего образования, база для самосовершенствования личности и социального взаимодействия на основе единства свободы и ответственности.
Опыт освоения духовно-нравственных смыслов и ценностей культуры поможет плодотворному освоению таких отраслей и форм общественного знания, как история, искусство, естествознание, право, экономика и политика и позволит решить одну из самых актуальных задач современной общеобразовательной школы становление добропорядочного гражданина, совестливого труженика, преданного семьянина и патриота Отечества, т. е. качеств составляющих мораль и нравственность. Без укрепления духовных начал общественной жизни, ее нравственных основ невозможно поступательное развитие российского общества, невозможна нормальная личная, школьная и семейная жизнь и консолидация гражданского общества.
Освоение образовательной области «Духовно-нравственная культура» призвано содействовать формированию нравственной культуры молодых поколений граждан России через освоение социокультурного опыта предшествующих поколений, представленного в культурно-исторической традиции .
Система ценностей традиции складывалась на протяжении многих столетий, вбирая в себя опыт поколений, под влиянием истории, природы, географических особенностей территории, на которых жили народы России, условий их жизни, быта, взаимодействия, общих бед, трудов и свершений, веры, культурного творчества, языка. Народы нашей страны имеют многовековой опыт совместной жизни и сотрудничества, осмысляемый нами как общность судьбы на родной земле. Мы объединены верностью памяти предков, завещавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость.
Надежным залогом межконфессионального мира и братской дружбы народов, живущих в России более тысячи лет, являются духовно-этические принципы и социокультурные традиции православной цивилизации. Культурообразующее значение Православия признано в нормах нашего законодательства. Многовековая православная цивилизация является ценнейшим достоянием всех граждан Российского государства, всех народов нашего Отечества. Она устанавливает прямое преемство нашей культурной традиции с цивилизациями древнего мира, образует основу ее самобытности и выводит в ряд мировых цивилизаций.
Духовно-нравственная культура личности - это культура свободы, культура самоопределения в традиции. Она обладает своей спецификой, которая не может в полной мере быть реализована средствами других областей учебного плана, в которых решаются свои специфические задачи. Отсюда вытекает необходимость вычленения духовно-нравственного образования в особую образовательную область, обладающую своими методологическими доминантами, структурой, целями, способами реализации. Область «Духовно-нравственная культура» системно связана с другими образовательными областями и образует фундаментальную основу общего образования .
3. Семья - основа нравственного воспитания
Современное общество находится в состоянии глубокого кризиса. Был утерян тот духовный стержень, который многие века взгревал жизнь в сердцах людей. Теперь, для выхода из этого кризиса следует заняться прежде всего вопросами воспитания. И именно воспитания, а уже затем образования. Ибо только достойное семейное воспитание, совместно с обновленной образовательной системой может вывести человечество из этого духовного кризиса.
Это положение можно подтвердить идеями великого философа, правоведа, политического мыслителя, а также тонкого теоретика и историка религии и культуры Ивана Александровича Ильина.
И. А. Ильин считает то, что выйдет из человека в его дальнейшей жизни, определяется в его детстве и притом самим этим детством. Детство есть счастливейшее время жизни: время органической непосредственности; время уже начавшегося и еще предвкушаемого «большого счастья»; время повышенной доверчивости и обостренной впечатлительности, время душевной незасоренности, искренности, время ласковой улыбки и бескорыстного доброжелательства. Чем любовнее и счастливее была родительская семья, тем больше этих свойств и способностей сохранится в человеке, тем больше такой детскости он внесет в свою взрослую жизнь.
Семья начинается с брака и в нем завязывается. Но человек начинает свою жизнь в такой семье, которую он сам не создавал: это семья, учрежденная его отцом и матерью, в которую он входит одним рождением, задолго до того, как ему удается осознать самого себя и окружающий его мир. Он получает эту семью как некий дар судьбы. Брак по самому существу своему возникает из выбора и решения, а ребенку не приходится выбирать и решать. Отец и мать образуют как бы предустановленную для него судьбу, которая выпадет ему на его жизненную долю, и эту судьбу он не может ни отклонить, ни изменить - ему остается только принять ее и нести всю жизнь. То, что выйдет из человека в его дальнейшей жизни, определяется в его детстве, отношением к своим родителям. И это всегда было основой нравственного воспитании наших предков. Вот как, например, говорится в книге «Юности честное зерцало» об отношении детей к родителям: «В первых наипаче всего должны дети отца и матерь в великой чести содержать». народный нравственный воспитание национальный
Таким образом, всякая настоящая семья возникает из любви и дает человеку счастье. Там, где заключается брак без любви, семья возникает лишь по внешней видимости; там, где брак не дает человеку счастья, он не выполняет своего первого назначения. Научить детей любви родители могут лишь тогда, если они сами в браке умели любить. Дать детям счастье родители могут лишь постольку, поскольку они сами нашли счастье в браке.
Семья, внутренне спаянная любовью и счастьем, есть школа душевного здоровья, уравновешенного характера, творческой предприимчивости. Семья, лишенная этой здоровой центростремительности, растрачивающая свои силы на взаимное отвращение, ненависть, подозрения и «семейные сцены», есть настоящий рассадник больных характеров, психопатических тяготений, неврастенической вялости и жизненных неудач.
Прочность семьи требует ответственного совместного творчества. Здесь важно не душевное подобие, и не одинаковость характеров и темпераментов, а однородность духовных оценок, которая только и может создать единство и общность жизненной цели у обоих. Только тогда они сумеют, как муж и жена, всю жизнь верно воспринимать друг друга, верить друг другу и верить друг в друга. Это и есть, по мнению И.А Ильина, самое ценное в браке: взаимное доверие перед Лицом Божьим. Именно из этого и вытекает и взаимное уважение, и способность образовывать новую, жизненно-сильную духовную ячейку. Только такая семья может выполнить главную задачу брака - осуществить духовное воспитание детей.
В своих трудах И. А. Ильин доказывает, что воспитать ребенка - значит заложить в нем основы духовного характера и довести его до способности самовоспитания. Тертуллиан сказал однажды, что душа человеческая по природе своей христианка. Это особенно верно в применении к семье. Ибо в браке и семье человек учится от природы - любить, из любви и от любви страдать и жертвовать, забывать о себе и служить тем, кто ему ближе всего. Поэтому семья является естественной школой христианской любви, школой творческого самопожертвования.
Семья призвана воспринимать, поддерживать и передавать из поколения в поколение некую духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию. Из этой семейной традиции и возникла вся индоевропейская и христианская культура - культура священного семейного очага. По мнению И. А. Ильина, это семья создала и выносила культуру национального чувства и патриотической верности. Семья для ребенка есть школа взаимного доверия и совместного, организованного действия.
Ребенок учится в семье верному восприятию авторитета. В лице отца и матери он встречается с естественным авторитетом и учится воспринимать высший ранг другого лица, преклоняясь, но не унижаясь. В то же время, освобождая себя духовно от возможного гнета посредством любви и уважения. Тогда ребенок начинает понимать, что авторитет духовно старшего человека совсем не призван подавлять или порабощать подчиненного, пренебрегать его внутренней свободой и ломать его характер, но что, наоборот, он призван воспитывать человека к внутренней свободе. Семья есть первая, естественная школа свободы.
И. А. Ильин считает, что семья является школой здорового чувства частной собственности. Семья есть данное от природы общественное единство - в жизни, в любви, в труде, в заработке и имуществе. Чем она прочнее, тем обоснованнее является ее притязание на то, что творчески создали и приобрели ее предки. Ребенок учится творчески обходиться с имуществом, вырабатывать, создавать и приобретать хозяйственные блага и в то же время - подчинять начала частной собственности некоторой высшей, социальной целесообразности. А это и есть, искусство вне которого не может быть разрешен социальный вопрос нашей эпохи.
Основную задачу воспитания И. А. Ильин видит в том, чтобы «ребенок получил доступ ко всем сферам духовного опыта; чтобы его духовное око открылось на все значительное и священное в жизни, чтобы его сердце, столь нежное и восприимчивое, научилось отзываться на всякое явление Божественного в мире и в людях» .
Итак, самое важное в воспитании - это духовно пробудить ребенка и указать ему перед лицом грядущих трудностей источник силы и утешения в его собственной душе.
Семейное воспитание — это, прежде всего, самовоспитание родителей, которые и предъявляют подростку единые требования с образовательным учреждением, воспитывают, прежде всего, на своем примере. Причем надо учить родителей рассказывать детям больше положительного о своей работе, о семейных традициях, об окружающих людях. По словам Макаренко, «воспитывает каждый квадратный метр Родины». «Воспитание родителей» — международный термин, под которым понимается помощь родителям в выполнении ими функций воспитателей собственных детей, родительских функций. Когда говорят о «воспитании родителей», имеют в виду вопросы влияния семьи на формирование ребенка и его развитие в целом, а также вопросы отношения семьи к обществу и культуре. Воспитание родителей — это, прежде всего, накопление знаний и навыков выполнения родительских функций и воспитания детей.
Семья как устойчивая социальная общность выступает мощным фактором формирования человека, передачи социального опыта, исторической памяти людей, этнокультурных традиций. Необходимо возвратить воспитание в семью, признать родителей главными воспитателями, ответственными за экологию детства, и вести поиск путей педагогического сотрудничества и добровольного общения с родителями, взаимообучения педагога и родителей. Ориентация ребенка в национальной культуре и народных традициях во многом зависит от семейного воспитания.
Семейные традиции — это духовный феномен, присущий процессу создания членами семьи норм и ценностей, не регламентированных юридическими подходами и принимающих статус семейного закона, регулирующего и организующего жизнь семьи. Семейные законы являются неписаными законами семейной жизни и воспитания; эти традиции, в свою очередь, затрагивают отношения ребенка к самому себе как к личности, к другим людям и к миру. Семейные и общественные традиции являются основополагающими элементами в процессе нравственного воспитания подрастающих поколений .
4. Культура и традиции нравственности «Домостроя»
Вся нравственность и вырастает из чувства стыда, — эти слова В. С. Соловьева вполне отражают содержательную сущность средневекового Домостроя. Стыду присуще формальное начало долга, и только исполненный долг ведет к благу; у него есть цель, созидающая цельность личности (целомудрие), а человеческая цельность — это и есть норма средневековой этики; именно она очерчивает границы «недолжного, или греха» .
Этика Домостроя построена не на запретах Нагорной проповеди, она обращается к чувству стыда, которое при умелом воспитании может породить в человеке множество добродетелей в нравственных, социальных и идеальных (религиозных) их ипостасях. Стыд развивается в совесть, в чувство собственного достоинства (честь), в аскетизм. Жалость порождает альтруизм, справедливость и милосердие — с теми же степенями повышения качества, что зависит уже от возраста, положения в обществе и личных способностей человека. Кругами от этих добродетелей идут производные: великодушие, бескорыстие, терпеливость,щедрость, терпимость.
Человек средневековья нравственно развивался долго, постепенно вовлекаясь в жесткую ранжировку моральных норм. Внутренняя выводимость добродетелей — одна на основе другой — побуждала к развитию личных черт, пластично входивших в потребности общественной среды. Личное и общественное еще не были антагонистичны, поддаться давлению извне — не означало сломить свое, индивидуально ценное. Напротив. Учились не по писаным нормам — по образцам. Образец поведения — в бытии и в быту, а именно это и создавало нерасторжимое единство экономики (быт) и нравственности (идеал бытия).
Отталкиваясь от природного чувства стыда, средневековый канон воспитания формирует культурный тип человека, удачно соответствовавший условиям этой жизни. В таком смысле Домострой — вполне обычная часть «практической философии» средних веков, ведущих свое происхождение от хорошо известных тогда книг Аристотеля.
При чтении Домостроя не следует поддаваться эмоции отрицания, свойственной современному человеку: всё не так и, значит, всё очень плохо. Домострой отражает культуру и быт своего времени, но понять его смысл изнутри, в представлении средневекового читателя (и почитателя) его невозможно, не обратившись, с одной стороны, к характеристике этой эпохи, в которой он создан, а с другой — по широкой дуге времени — к русской философии, осмыслившей национальную традицию развития государственности уже на рубеже XIX—XX веков. Сопоставление реалий XVI века и итожащей их дальнейшее развитие научной мысли XX века помогает дать цельную и объективную интерпретацию Домостроя. Это и ключ к его тексту, и характеристика подтекста одновременно.
Текст Домостроя составлялся постепенно, из различных источников, во многих местах. Обычное для того времени явление.
Домострой — это обращение человека к миру и людям, но не непосредственно, а через отношение к Богу. Средневековое общество не знало иных отношений идеальной жизни. Культура Домостроя — еще культура культа. Она духовна по преимуществу. Таков сложившийся в течение столетий родовой миф, который расшифровывается каждодневно, в практических действиях каждого человека.
Домострой собирает все советы свои вокруг Дома. Религиозное, приравненное в нем государственному, как бы спускается с небесных высот, достигая первейшей своей ячейки — семьи, и тем самым подчеркивает значение семьи как основы и общества и государства. В книге описывается состояние, при котором общество остается еще важней государства, обычай ценней закона, человека же чтят по делам его, а не по чину.
Позднейшие критики Домостроя за «закоснелость веры» особенно сурово порицали этот памятник. Но ведь для тех-то времен, на исходе жестоких веков иной не могли быть ни вера в бога, ни основания этики. Давно замечено, что утверждаемые в Домострое нравственные нормы лишь формально связаны с этикой христианства: это христианство по плоти, а не по духу, согласно обряду, а не велением души и духа, изменчивым обстоятельством бытия. «Похвала от людей» на первом месте, а личная совесть (или стыд) — производное от общественного осуждения или похвалы.
Историки культуры показали, что мир христианского средневековья — «единый мир», идущий обычным ходом, раз навсегда устроенный, снабженный всем необходимым, он не нуждается ни в каких изменениях. (Идея матери-природы играла ведущую роль и философском мировоззрении Мишеля Монтеня, причем понятие «природы» тесно переплеталось с понятием «бога») . Всё целесообразно и планомерно в природе, раз навсегда установлено актом божьей воли и направлено к целям, тоже заранее определенным. Необходимо только постичь эту мудрость — через природные силы, — и этого вполне достаточно. В таком мировосприятии нет еще разделения на природу и культуру, которые частенько вступают в конфликт друг с другом. Эта культура — природна, что определяет и важное отношение к воспитанию. Прежде всего — к воспитанию детей. Воспитывают не «гражданина», а человека; воспитывают ту - самую загадочную русскую душу, о которой лучше других сказал Н. А. Бердяев: «Душа России как бы не хочет создавать культуру через распадание субъекта и объекта (то есть «природной среды») . Больше всего отражается в Домострое уважение к человеку, к труду и к нравственности, которые все — одинаково «от бога». И быт — отражение бытия. В истории России домашний быт народа составляет основной узел, по крайней мере в его уставах, порядках, в его нравственных началах кроются основы всего общественного строя земли.
Обращаясь сегодня к общечеловеческим ценностям и призывая следовать моральным традициям прошлого, мы не должны забывать при этом, что общечеловеческое не есть типологически всеобщее, существующее вне времени и пространства. Общечеловеческое тоже изменяет формы и обличия, представая каждый раз в обновленном виде — как новое качество. Оно знаменует развитие рода человеческого, служит как бы масштабом при установлении самого факта развития .
Заключение
Нравственная культура личности - это характеристика нравственного развития личности, в которой отражается степень освоения ею морального опыта общества, способность последовательного осуществления в поведении и отношениях с другими людьми ценностей, норм и принципов, готовность к постоянному самосовершенствованию.
Личность аккумулирует в своем сознании и поведении достижения нравственной культуры общества. Задача формирования нравственной культуры личности заключается в достижении оптимального сочетания традиций и новаций, в соединении конкретного опыта личности и всего богатства общественной морали.
Хотелось бы добавить, что приобщение детей к нравственным традициям, способствует узнаванию и укреплению национального самосознания, так важного для сохранения самобытности общества, сохранение истории и определяет будущее нашего народа.
Через народное творчество ребенок может развиться, может проявлять свои умения, фантазию, показывать себя в играх, участвуя в различных конкурсах ребенок проявляет себя и развивается. Именно в младшем школьном возрасте ребенок осознает половину информации через игру, а в народных играх столько поучительного, если взять сказки, то они многое могут рассказать ребенку о мире, в котором они живут, об их стране, их предках. Я считаю, что если продолжать знакомить ребенка в школе с русским народным творчеством, то ребенок будет намного лучше развиваться как личность.
Список литературы
- Багашев А. Духовно-нравственное воспитание молодежи// Воспитание школьников. - 2008. - № 9. - С. 10-13.
- Басовская Е.Н. Личность - общество - мироздание в русской словесности. - М: Интерпракс, 1994.
Бердяев Н. А. Смысл творчества.- Париж, 1985.
- Даниленко Б. Православная традиция и современные реалии в российской школе XXI века// Журнал Московской Патриархии. - 2008. - № 3. - С. 44-49.
- Дух Ямато в прошлом и настоящем. - М: Наука 1989.
- Ильин И.А. Путь духовного обновления // Религиозно-философская библиотека. М., Изд-во Библиополис, 2008.
- Козлова С. Нравственное воспитание в современном мире// Дошкольное воспитание. - 2001. - № 9. - С. 98-101.
- Колесов В. Экономика нравственности и нравственность экономики. Вступительная статья// Домострой. - М.: Художественная литература, 1991.
- Монтень М. Опыты. В 3-х книгах. - М.:Наука, 1979.
- Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. - М., 1993.
- Петрова В. И. Азбука нравственного взросления. СПб.: Питер, 2007.
Колесов В. Экономика нравственности и нравственность экономики. Вступительная статья// Домострой. - М.: Художественная литература, 1991, с. 6-22.